Сердце Запада

«Высеки это на камне», – подумала Ханна. В любом случае его слова не имели никакого значения. Она ждала его там за порогом — если не Лули Мэйн, то какая-то другая девушка. Миленькая и сладенькая, как сахарок. Девушка, в которую Дрю влюбится, на которой потом женится и с которой заведет детей, создаст семью и будет жить долго и счастливо. Да, Дрю будет счастлив с нею. Тем счастьем, каким одаряют мужчин молоденькие, миленькие и сладенькие бабенки.

Скалли поставил стакан с виски и начал раздеваться. Потянулся, разогнув спину, бугрящуюся мышцами. Мягкий теплый свет лампы придавал его коже оттенок бронзы. Длинными, широкими шагами Дрю пересек комнату и направился к ванне.

Ханна последовала за ним, зайдя за ширму из павлиньих перьев. Опустившись на колени перед ванной, миссис Йорк взяла мыло из покрытых шрамами рук Дрю. Она провела ладонями по широкой груди, по выпуклостям мышц и мягким темным волоскам, сужающимся на твердом подтянутом животе.

Ханна даже не осознавала, что плакала, пока слезы не начали покрывать рябью мыльную воду. Они капали и капали одна за другой, и Ханна так же не могла остановить их, как не могла перестать дышать.

Дрю прикоснулся к ее лицу, стирая слезы пальцами.

– Почему ты плачешь?

– Все в порядке. Просто скверное настроение.

Он скользнул рукой под ниспадающие волосы и захватил шею, заставляя Ханну поворачивать голову, пока она не посмотрела ему в глаза.

– Дрю... не бросай меня.

– Ах, Ханна, любимая, я никогда не оставлю тебя. Я ведь люблю тебя, люблю.

Ханна зажмурилась. В тишине комнаты она слышала мягкое тиканье каминных часов из позолоченной бронзы. Тиканье бегущего вперед времени. Он бросит ее непременно, если не сегодня, то завтра или послезавтра. Но Ханна знала, знала наверняка, что однажды он так поступит. 

* * * * *

Первая сильная вьюга закружила еще до наступления октября — дул обычный холодный штормовой ветер.

Снег шел уже десять часов подряд, когда братья Скалли спустились в железной клетке в шахту «Четыре Вальта» на вечернюю смену. Дрю шагнул в туннель и содрогнулся. Но это был лишь отклик тела на жар, как от доменной печи. В первые же несколько секунд он понял, что матовая, густая, удушающая чернота земли не заглотит сегодня его храбрость. Сегодня он не будет выблевывать обед или потеть как свинья ещё до выхода из клети.

О, страх по-прежнему жил в нем, как и всегда, но теперь от всеобъемлющего ужаса осталась лишь тупая боль, лежащая на поверхности мыслей, и Дрю мог ею управлять. Странно, но с тех пор как Ханна дала ему отполированный коготь медведя гризли в качестве талисмана, Скалли чаще всего удавалось держать свой страх в узде.

Дрю думал о Ханне изо дня в день большую часть смены, хотя не всегда шел к ней после работы. Иногда то, что он испытывал к этой женщине, было настолько сильным, что Скалли заставлял себя держаться от нее подальше. Порой ночами, после занятий любовью, с его губ готовы были сорваться слова о браке. Но он всякий раз оставлял их невысказанными. Ему же нечего ей предложить. Ханна Йорк богата и владеет немалым имуществом, а Дрю заколачивает по три доллара в день, роя норы в земле как чертов крот. Правда, её прошлое запятнано, но Дрю-то знает, что ей присущи все прекрасные качества настоящей женщины: доброта и преданность, благородство и верность. Ханна была самым смелым человеком из всех знакомых ему людей. В то время как Дрю... он даже наполовину мужчиной не был. Чертов трус, до рвоты боящийся темноты.

– Все еще идет снег? – Голос раздался у края отбрасываемого фонарем света. Спрашивал один из уборщиков породы, только что закончивший смену. Мужчина кинул свою лопату в ящик с инструментами и прогнулся, потягиваясь и хрустя суставами.

– Валит так, что ни черта не видно, – сказал Джере со смешком в голосе, и Дрю ухмыльнулся. Его брат выглядел счастливым с тех пор, как судьба вырвала Сэма Ву из жизни Лили, возлюбленной Джере. По крайней мере сейчас китаянка улыбалась брату и время от времени обменивалась с ним парой слов. Но он подобрался к ее постели не ближе, чем койот к луне, на которую выл каждую ночь. Однако Лили подарила Джере талисман, приносящий удачу, — нефритовый круг с вырезанными на нем китайскими иероглифами.

– Вот черт, да я бы лучше тут остался, – произнес рабочий, входя в клеть. – Того гляди, схватишь воспаление легких, как попадешь из жаркой шахты в гребаную метель.

Со звоном колокола и лязгом металла кабина дернулась и поехала вверх в темноту. Туннель полнился грохотом скатывающейся с рештаков руды, скрежетом крутящейся лебедки и приторно-сладким дымом от утренних взрывных работ.

Сгорбившись как гномы, братья Скалли спустились по узкому лазу, который через пятьдесят метров расширился в большую пещеру. Здесь уже работало с полдюжины уборщиков руды, черпающих лопатами недавно взорванные камни и складывающих их в маленький поезд из вагонеток.