Сердце Запада

Руки Гаса тяжело опустились ей на плечи, и он повернул жену к себе лицом. Согнутыми пальцами приподнял ее подбородок, заставляя Клементину взглянуть ему в глаза.

– Не дворец, верно?

– Я и не ожидала дворца, – сдавленно сказала она. И правда, не ожидала, но из-за разочарования слова прозвучали как ложь.

– Хотя не представляла, что все настолько запущено, да?

Клементина попыталась смягчить недомолвку улыбкой.

– Здесь просто не хватает женской руки.

Гас отпустил ее подбородок, быстро и нежно погладив по шее.

– Летом я построю для нас дом получше. Мы с Заком жили в этой старой лачуге, поскольку были слишком заняты работой на ранчо, чтобы беспокоиться о чем-то еще. Можно привезти из Оленьего Приюта немного необрезной доски. – Его глаза заблестели, а лицо озарилось радостной мечтой. – А потом закажем мебель в одном из тех чикагских каталогов, которые присылают заказы по почте. Как думаешь, не лучше ли сделать новый дом двухэтажным, чтобы было много спален… – Но внезапно муж осекся и отвел от Клементины взгляд. Потер усы. – Тебе понравится здесь, Клем, вот увидишь. Ты будешь счастлива.

– О. – К горлу подкатил ком и не позволял вымолвить и слова. Клементина судорожно перевела дух. – Гас, – выдохнула она. – Да, Гас. Буду.

Его лицо просияло, и он разразился громким радостным смехом, от которого над кухонной плитой задребезжали горшки и сковородки. Гас обнял жену, прижав близко-близко к себе: живот к животу, бедро к бедру. Уверенные руки скользили по ее спине, успокаивая и согревая.

– Ты назвала меня по имени. Давно пора, жена.

Клементина потерлась щекой о его шею и ощутила биение пульса. Устойчивого и ровного. Гас был хорошим человеком, хорошим мужем, и она не знала, почему так долго медлила, чтобы решиться на маленький шаг, столь осчастлививший его.

Она подняла голову и взглянула на него. Гас бережно взял ее лицо в большие ладони и одарил ленивой сладкой улыбкой. Затем опустил голову, а Клементина замерла, хотя ее сердце подскакивало и опускалось.

– Так и собираешься оставить вспотевшую лошадь в упряжке? – Гас напрягся, его пальцы напоследок сжали плечи жены, и он обернулся. В дверном проеме высился Зак Рафферти. Он разговаривал с братом, но скрытые шляпой глаза были прикованы к Клементине.

– Деспот, – с легкой улыбкой отшутился Гас. – Я тут хотел получше познакомиться с женой. – Он наклонился и крепко, быстро и грубо поцеловал ее в губы, а затем отстранил от себя. Но у двери остановился, и Клементине показалось, что на лице Гаса промелькнуло выражение триумфа, когда он взглянул на своего брата, прежде чем выйти во двор.

Зак Рафферти вошел внутрь, повесил шляпу на гвоздь рядом с дверью. Его волосы были не рыжевато-золотистыми, как у Гаса, а темно-каштановыми, да настолько темными, что казались почти черными. Он вымыл руки и надел чистую рубашку – голубую, полотняную, которую столько раз терли щеткой с мылом, что ткань выглядела мягкой, как французский шелк, и липла к его влажному телу.

Зак направился к невестке, царапая пол шпорами. Его крадущиеся движения вызывали у Клементины ощущение, будто на нее охотятся. Что-то было в его лице, глазах… какая-то гипнотическая власть, которая удерживала ее взгляд, даже когда ей хотелось отвернуться. В его глазах не было смеха, только холод, беспощадная суровость зимнего солнца. Клементина решила, что у Зака недоброжелательные глаза. Недоброжелательные, отталкивающие, но пленительные. Поэтому, чтобы не смотреть на деверя, Клементина оглядела комнату. Взгляд цеплялся за накрытый уродливой клеенкой стол, каждый из четырех стульев-бочонков и за шаткий диван, сооруженный из ящиков из-под кофе и нескольких тонких досок, накрытых старым одеялом.

Затем ее взгляд против воли вернулся к Заку Рафферти. Клементине показалось, что в его холодных янтарных глазах отражаются ее мысли.

– Как видишь, здесь не так много чиппендейловских[8] кушеток, как у тебя в Бостоне, – тягуче как сироп произнес он.

– А если вы внимательно посмотрите на меня, мистер Рафферти, то увидите, что я вовсе не избалованное существо, которому для счастья необходимы чиппендейловские кушетки.

– Да неужто?

Он поднял руку, и Клементина напряглась. У неё перехватило дыхание, а в горле пересохло. Задев ее волосы, Рафферти потянулся и взял с полки над головой Клементины пачку бумажек соломенного цвета и затянутый желтыми завязками муслиновый кисет с нарисованным красным быком.

Брат Гаса стоял совсем рядом, будто нависая над ней. Сыпанул табака из кисета на листочек, облизнул край и свернул тугую самокрутку. Его пальцы были длинными, коричневыми и шероховатыми от шрамов и мозолей.

– Сэр, – произнесла Клементина, задрав подбородок, и тем самым невольно бросая Заку вызов, – вы, верно, не собираетесь курить здесь?

Сигарета замерла на полпути к губам. Между темными бровями появилась выпуклая складка.

– Боже всемогущий! Теперь, когда в доме появилась леди, полагаю, я должен помнить, что и плевать нужно на улице.