Сердце Запада

– Да… Ты прав, их нужно было попросить остаться.

Клементина ощутила на себе взгляд Рафферти. Она всегда чувствовала, когда он смотрел на нее. Жена Гаса повернула голову, подняла глаза, чтобы встретиться с взглядом деверя. Собравшись с духом, произнесла:

– Как зовут вождя?

– Белый Ястреб.

Клементина в одиночку направилась в центр сенокосного луга. Вождь был высоким мужчиной с мощными плечами и держался с величавым достоинством, что Клементина высоко ценила. У него было покрытое шрамами бугристое лицо с носом, длинным как лезвие и острым как томагавк, и широким загнутым книзу ртом.

– Мистер Белый Ястреб, – сказала она. – Добро пожаловать.

Индеец посмотрел на нее. Его лицо казалось таким же загадочным, как горы за его спиной. Вождь хмыкнул и указал на ее раздувшийся живот, а затем на арбуз, который Клементина, забывшись, все еще держала в руках. И потом он сделал совершенно удивительную вещь – изобразил, будто целиком проглотил арбуз и снова показал на ее живот. Горячая краска тут же вспыхнула на щеках Клементины, к горлу подкатил смех, и пришлось сжать губы, чтобы сдержать смешок на случай, если вождь обидится.

Она протянула гостю арбуз и указала на нож в чехле на его поясе.

– Пожалуйста, не откажитесь попробовать кусочек.

Так Клементина поделилась арбузом с индейцем по имени Белый Ястреб. Она стояла на лугу, сминая стерню подошвами французских лайковых туфелек. Сладкий и липкий сок арбуза тек по пальцам, а теплое сентябрьское солнце ласково пригревало голову. «Мир вокруг постигается, – сказал тогда Рафферти, – глазами, дыханием и порами кожи». Клементина перевела взгляд от индейца к неровным хребтам гор, и что-то открылось в ней, потекло в нее и из нее, и на одно трепетное прекрасное мгновение она стала Белым Ястребом, ароматными стогами сена и мелодией скрипки Шило.

Она стала Монтаной. 

* * * * *

Когда Ханна Йорк закружилась, ее карамельно-розовые полосатые юбки разлетелись колоколом, открыв фиолетовые нижние юбки и туфельки с красными кисточками.

Гас нахмурился. Этой бесстыднице… этой женщине ни разу не позволили перевести дух с тех пор, как Шило взялся за смычок. Ее передавали от одного мужчины к другому, а те, до кого ни разу не дошла очередь, ждали у танцевальной площадки, отбивая ногами ритм так, что шпоры звенели. «Но если Заку наплевать, что его шлюху перещупал весь округ, – кисло подумал Гас, – то мне-то тем более нечего об этом переживать». Однако его порядком удивляло, что распутный братец провел целое лето с одной единственной женщиной. По крайней мере, сейчас можно было сказать, что Зак Рафферти верен своему греху.

Гас оперся бедром о коновязь и скрестил руки на груди. Бросил задумчивый взгляд на открытую кухонную дверь за спиной, где исчезла Клементина, чтобы спроворить еще какую-то часть бесконечной работы, связанной с угощением. Гас хотел позвать жену поплясать с ним, но, пожалуй, женщине в деликатном положении не подобает так скакать на людях. Вон груди Ханны как подпрыгивают во время танца. Почти вываливаются из её непотребного платья, как пара розовых и сочных персиков. Больших таких персиков…

Гас выругался себе под нос и выпрямился. Поправил платок на шее и пригладил усы. Пришлось локтями прокладывать себе путь сквозь толпу ковбоев, овчаров и старателей, чтобы встать перед ней.

Он неуверенно улыбнулся.

– Потанцуешь со мной, Ханна?

На нарумяненном лице отразилось настороженное удивление. Но вместе со знакомой улыбкой появились и ямочки, и влекущий смех заклокотал глубоко в ее горле.

– Конечно, Гас, – пропела красотка и подала ему руку, когда Шило перешел от шотландки к вальсу.

Впервые Гас прикоснулся к Ханне Йорк. Она была мягкой и теплой в его руках и пахла так же сладко, как тепличная роза. Он старался держать глаза подальше от ее грудей и губ. Ее спелых и влажных губ. «Мужчина по сути своей, должно быть, действительно склонен к греху», – подумал Гас, поскольку эта блудница возбуждала его. Навряд ли она этого добивалась, и он не хотел, чтобы такое случилось. Но, Боже милостивый, это так и было. В смущении и муках Гас ждал окончания танца, чтобы освободиться от Ханны.

К тому времени как Маккуин повел миссис Йорк с танцевальной площадки к своему брату, то по большей части чувствовал себя как раньше. Он посмотрел на женщину и возжелал ее в сердце своем, но одержал победу над грехом и истребил его.

Улыбка вспыхнула на его лице при виде Клементины, стоящей рядом с Заком. Дражайшая Клементина, которая в отличие от Ханны Йорк именно такая, какой и должна быть женщина. Скромная и чистая в своих помыслах и поступках, нежная и покорная… хотя, надо признать, не всегда покорная. Но она еще молода и научится. Становясь ее мужем, Гас знал, что его долг – наставлять жену.