Сердце запада

– Ну что на этот счет скажет ваша микробная гипотеза? – спросил Николсон, закончив чтение.

– А каломель – это что? – сперва спросил я.

– Что, в России каломели не знают? – удивился Норман.

– Может и знают, – осторожно сказал я, – только у нас она по другому называется.

– Хлорид ртути, – ответил Николсон.

– И в каких дозах ее назначают? – на всякий случай спросил я.

– Двадцать гран четыре раза в день считается самой щадящей для организма дозой, – сказал Николсон.

Я начал вспоминать, сколько там гран в унции: 450? 480? Проклятая неметрическая система! Ну почему они до сих пор в граммах считать не научились? Суточная доза хлорида ртути получалась настолько большой, что я не поверил своим вычислениям: где-то около пяти граммов! Но даже если я и ошибся на порядок, все равно получалось очень много.

– О-о, – пробормотал я. – Теперь я понимаю, почему там сказано «если пациент пережил лечение»… Это если его не убьют холерные вибрионы, то обязательно убьет ртутное отравление или потеря крови…

– А как лечат холеру у вас? – спросил Норман.

«Антибиотиками!» – подумал, но не сказал я, а вслух промямлил:

– А я знаю? Я же не медик. С обезвоживанием организма как-то борются! Не ртутью же травить!

– А вот да! – вмешался наконец в разговор Джейк. – И с самом деле, много ее доктора дают, слишком много. Зубы из-за нее так и вываливаются, а кожа и прочее мясо гниет! И вообще… у нас вон генеральный хирург на докторов ругался: каломель не употребляют, а злоупотребляют. Хотел вообще убрать каломель из госпитального снабжения.

– И что? – с интересом спросил Николсон.

– Его самого убрали, – закончил рассказ Джейк. – Доктор Хаммонд, слыхали?

Уильям Александр Хаммонд (28 августа 1828 – 5 января 1900)

– А я слыхал, его за какие-то злоупотребления сняли, – сказал Николсон.

– Ага-ага, – с сарказмом отозвался Джейк. – Не ту мебель для госпиталей покупал, как же, как же! Нет, сэр, его именно из-за каломели убрали. Такая буча была, целое «Каломельное восстание».

– Ну, возможно, в чем-то он прав, – допустил Николсон. – Каломель действительно не так уж хорошо организмом переносится. И назначать ее при вросших ногтях на ногах или детям при прорезывании зубов – это, пожалуй, чересчур. Но сифилис и рак же надо чем-то лечить? Как ваша микробная теория объясняет рак, мистер Миллер?

– Никак не объясняет, – отмахнулся я.

– Что вы к нему привязались, доктор, – молвил Норман меланхолично. – Он же не врач, действительно. Лучше бы анекдот какой-нибудь медицинский рассказали…

– Знаю я их медицинские анекдоты, – пробормотал я. – Все они какие-то людоедские.

– Да, есть немного, – неожиданно согласился Николсон. – Но когда целыми днями варишься в госпитальной жизни, среди этих увечных и поносных, неминуемо начинаешь смеяться над тем, от чего нормальным людям скорее жутко. Вроде рассказов о докторе Листоне.

– А расскажите, – предложил Джемми.

– Доктор Листон жил в Англии и прославился очень быстрыми ампутациями, – начал Николсон. – А иначе нельзя было: в те времена еще морфий не изобрели, а без морфия ампутацию делать… – он замедлился, как будто вспоминал что-то личное, – … без морфия ампутацию надо делать как можно быстрее. Вот он и старался: мог отпилить ногу за две с половиной минуты – а это, знаете ли, очень быстро, я так не смогу. Но при этом вечно с ним какие-то казусы случались: то пациенту мошонку заодно с ногой отхватит, то пальцы своему ассистенту… Ассистент помер от гангрены, пациент с отпиленной ногой помер от гангрены, да еще зритель, которого Листон нечаянно пилой зацепил, помер от испуга. Подумал, наверное, что и ему что-нибудь отпилят. Итого один пациент – три трупа.

– Очень смешно, – трагическим тоном молвил Норман.

– А вот у нас был случай… – вмешался Джейк.

Ему тоже вспоминать было много чего, хоть он в войну был не доктором, а санитаром, так что в этот вечер мы разных историй наслушались и про медицину южан, и про медицину северян.

Уходил я спать раньше прочих, еще в детское время, и последнее, что помню, это как Джейк объясняет целиком с ним согласному Николсону, что самое главное в госпитале – это паровая машина:

– … это и кипяток, и пар, и машины стиральные крутить… нельзя без паровой машины, сэр!

Глава 2

– А в самом деле, господа инженеры, – спросил нас Джейк, когда мы тихо-мирно завтракали на веранде столовой Шварцев, – почему вы паровую машину себе не заведете? Мистер Фицджеральд вам на лабораторию без счета денег выделяет – так почему вы не пользуетесь?

Бивер поперхнулся яичницей:

– Что нам делать с паровой машиной???

– Во-первых, не без счета, – флегматично проговорил Норман. – А во-вторых, действительно, что нам делать с паровой машиной?

– Так мастерская же! – с воодушевлением отвечал Джейк. – Я вот пару станочков присмотрел – отличные станочки. Но без паровой машины о них думать смысла нет.

– Побойся бога, Джейк, – молвил Норман. – Покупать паровую машину и эту пару станков – только для того, чтобы мы в месяц делали по две-три детальки?