Сердце женщины. Гаури

Гаури быстро побежала к условленному месту — раскаленная земля огнем жгла ей ноги. К счастью, до старого пипала было недалеко, и она вскоре укрылась в его тени. Вокруг никого не было, и на Гаури снова нашло тягостное раздумье. Ей вспоминались все те таинственные обряды, которые она совершала здесь вместе со своей матерью вокруг большого камня с нарисованным на нем изображением богини. Но она не будет теперь приветствовать богиню, молитвенно складывая руки, как делала всегда по настоянию матери. Ведь если богиня здесь, а не в доме ее матери, где она, Гаури, так в ней нуждается, значит она злая богиня. А может, ее нет и в этом святилище? Говорят, богиня часто уходит на снежные вершины Дхаоладхара, чтобы побыть вместе со своим супругой Шивой. Освещенные лучами вечернего солнца, эти вершины походили на цветущий розовый сад. Но богини там не было видно. Только великий бог Шива, казалось, стоял там, красноглазый, довольный зажженным им огнем. Бог был настроен жестоко, и это сулило продолжение засухи. Гаури с содроганием отвернулась от мрачного видения. «Хоть бы скорее пришли девочки, я бы не чувствовала себя так одиноко, — подумала она. — Если б только не надо было возвращаться в дом матери! Я бы так охотно осталась в деревне». Судя по поведению матери, от нее всего можно ожидать. Она в душе кляла мужа, не облекая свой протест словами. «Почему он меня выгнал?..» — спрашивала она себя. При одном воспоминании о той страсти, с которой Панчи ласкал ее, Гаури и теперь становилось жарко. Как мог он прогнать ее после всего этого? Она могла понять побои, брань, дурное настроение — но отказаться от нее? И тем более теперь, когда она ждет ребенка и ей так нужны любовь и ласка. К ней пришла запоздалая мысль, что надо было наброситься на него и бить его кулаками изо всех сил, заставить его услышать крик того невинного младенца, которого она носит под сердцем… Но теперь уже слишком поздно. Она позволила ему оттолкнуть себя… Может быть, он еще раскается и придет за ней?.. Нет, она никогда не видела такой злобы и ненависти в его глазах, как в ту минуту, когда он отвернулся, избив ее. Она отринута навсегда, и ей нужно научиться во всем полагаться только на себя и вырастить младенца своими собственными силами… На ее глаза навернулись слезы, и она готова была заплакать, если бы в это мгновение не показались подруги.

Еще издали увидев Гаури, девушки бросились к ней со всех ног. Паро несколько поотстала, чтобы не мешать их встрече. Гаури развела руки и первой заключила в объятия одиннадцатилетнюю Рупу, младшую сестру Паро. Лицо девочки зарделось ярким румянцем, когда она крепко прижалась к Гаури. Эта простая ласка так растрогала Гаури, что нервы ее не выдержали, и она заплакала. Глядя на нее, заплакала и Рупа. Паро пришлось силой оторвать ее от Гаури. Камли, хрупкая, нарядно одетая дочь ювелира Канши Рама, тоже обняла Гаури и уронила несколько слезинок. Дома в ней воспитывали холодность и надменность, но она дружила с Гаури, несмотря на запрет общаться с простыми крестьянскими девушками.

— А Раджо нет дома, сестра, — сказала Паро. — Не знаю, куда она запропастилась!..

— Гаури, сестра, Раджо дома, но мать запретила ей выходить, потому что она скоро выйдет замуж, — затараторила Рупа. — Ее мать соврала, что Раджо нет дома, только Паро не позволила мне подняться за ней наверх… Говорят, она помолвлена с кем-то из Хошиарпура.

— Молчи! — оборвала свою сестру Паро. — Что ты можешь знать в твои лета?

— Но ведь мать Раджо сама рассказывала об этом старой тетке Фаго, когда они вместе пряли, — заметила Камли.

— А я что говорила? — сказала Рупа.

— Замолчишь ты? — сердито замахнулась на нее Паро.

Гаури заслонила собой девочку, отсутствующим взглядом глядя куда-то вдаль.

— К кому ты ушла? — улыбаясь, спросила через некоторое время Паро. — Глупая, не надо было позволять выдать себя замуж за такого человека.

— Твой отец так же виноват в этом, как и другие, — ответила Гаури, — ведь он был мне вроде отца, и я должна была повиноваться. И он был прав, Паро. Мой муж хороший.

— Вот уж действительно телка! Он трус. Ничего себе «хороший» — бить тебя что ни день и потом прогнать домой!

— Не говори так, Паро! — возразила Гаури. — Может быть, богиня Кали рассердилась и наказывает меня за что-то.

— Нет на свете никакой Кали! — ответила Паро. — Надо полагаться только на свои силы. Так говорит мой отец.

— Твой отец не верит в богов с тех пор, как побывал на войне, — сказала Камли. — И он все время рычит: женщины ничего не умеют делать толком! Ничего не умеют делать для себя! Для них одна только надежда — замужество!

Гаури обвела взглядом подруг и глубоко вздохнула, подняв взор к небу, словно искала у него поддержки. На ее глаза набежали слезы, и, прежде чем девушки смогли подбодрить ее, она разразилась горькими рыданиями на руках у Паро.

В тот вечер Гаури не подходила к матери и Лакшми поняла, что дочь избегает ее.