Сердце жены врага

Я чувствую его возбуждение. Попихав меня, и потолкав на пол (похоже его просто забавляет швырять пленную, словно тряпичную куклу), Руслан вжимается в меня так, что его ближайшие действия очевидны и предрешены. Не сопротивляюсь. Смысл? Получать дальше? Ему все равно на меня, на мои чувства, на мою боль. Лишь бы самому удовлетвориться. Как животному. Ни грамма уважения ко мне, или сочувствия. Марат был совершенно другим.

Руслан кладет меня на постель, пытаясь заклеймить грубыми жадными поцелуями. Больно кусает в шею, а потом зализывает рану, словно вампир, рычит, как оборотень. Была бы его воля, давно бы растерзал меня.

И тут же на контрасте вспоминаю, как нежно и чувственно любил меня Марат. В этой же комнате. А я не ценила каждое нежное прикосновение, взрывы удовольствия, часы, проведенные в беззаботной неге с ним.

— Ну не плачь, — Руслан каким-то чудом замечает мои слезы. — немного перестарался, просто ты какая вкусная, что не стерпел. Позже пластырем заклею!

Я не понимаю о чем он, но когда теплая струйка сочится в ложбинку, затекает под футболку, до меня снисходит, что он прокусил шею по-настоящему.

— Весь день по тебе с ума сходил, — шепчет он как безумный. Сдирает с меня майку, задев красный ручеек, смазав его и испачкав вещь. — Но больно сейчас не сделаю…

Он замолкает. Смотрит на обнаженную грудь не отрываясь. А потом я вдруг понимаю, что на тату, умело скрывающее шрам от операции. Холодею вся под ним. Деревенею от страха. Заметит или нет? А если всё же заметит? Вот и повод избавиться от жены братоубийцы!

Рыча Руслан нападает на веточки и бутоны, повторяя языком контур лепестков. Только не в центр! Только бы не приблизился к шраму. Тогда — конец! Вздрагиваю и трясусь под ним.

— Лер, чего ты побледнела? Тебе неприятно?

— Нет! Мне больно там, пожалуйста, только не там!

Зачем я его прошу? Разве он послушает меня? Разве сделает так, как я прошу?!

— Но почему? — хмурится распаленный мужчина.

— Наверно, тату еще не зажило. Мне… очень неприятно!

Раз идет на диалог, нужно пользоваться моментом. Влада таким уж точно не провести, но Руслан…

— Блядь! Лер, точно никак?! А я думал поиграть с ними! Хотел испробовать их в деле!

Догадываюсь о чем он, и от этого становится дурно. Никогда ни при каких обстоятельствах не вынесу трения или давления на месте шрама от операции на сердце. Это — чисто психологический страх. Я всё понимаю, операция прошла довольно давно и шрам зажил, не разойдется, но это — просто выше моих сил.

— Хватит, Лер. Не трясись! Сейчас пульс твой просто выпрыгнет наружу. Ты же сказала «нет», значит, не будем! Расслабься!

И снова он целует меня, ласкает, пытается вызвать отклик во мне, но это невозможно. Наконец, поняв, что это бесполезно просто делает свое дело, особо не заботясь обо мне. И снова в меня. Не говорю ни слова. Думала, если промолчу, то не будет вредничать, но видимо он целенаправленно добивается моей беременности, либо ему настолько наплевать на меня. Возможно пронесет, может же мне повезти? Иначе… а что же иначе, я даже не могу себе представить!

* * *

Чинно ужинаем при свечах. Я не ела практически несколько суток и кусок в горло не лезет. Тем более стейк из красного мяса. Накладываю себе легкий зеленый салат, а вообще с удовольствием съела бы овсянку.

— Вегатерианка что ли? — морщится мой мучитель, — Чего мяса не ешь?

Не хочу с ним разговаривать. Лучше промолчать, сделав вид, что любуюсь на зелень в тарелке.

— Лер, на самом деле, мне жаль, что у нас так все получается, складывается.

А вот это уже интересно. Жаль ему? Неужели раскаивается? Неужто понимает, сколько боли и страха я пережила из-за него?!

— Я не виновата в смерти твоего брата. — не могу удержаться я. — За что ты удерживаешь меня у себя? Почему издеваешься и насилуешь меня изо дня в день?!

— Конечно, виновата Лер. И я не прощения тут у тебя просить собрался. А просто сообщить, что мне жаль, что иногда приходится указывать тебе твое место в моем доме и моей жизни.

Аппетит пропадает окончательно. Отставляю нож и вилку, прикрываю глаза.

— Отлично, вот так, не открывай.

Чувствую его шаги сзади. Подходит ко мне. Потом ощущение шелковой непроницаемой ленты на глазах. Это еще зачем?

— Пойдем, Лера. Держи меня за руку. Доверься мне.

Он тянет меня за собой, а мне ничего не остается, как следовать за ним, слепо подчиняться его воле и молить, чтобы не задеть стенку и не стукнуться плечом.

На полпути он останавливается и вновь вжимает меня в себя. Так как глаза не могут ничего разглядеть за плотной повязкой, то чувства обнажаются до предела. Чувствую каждый мускул его литого тела, каждый кубик на твердом животе, его эрекцию, будто и не было того страстного принудительного секса полчаса назад. Чувствую его парфюм. Он смешался с дымом от сигареты, которую по-видимому Руслан выкурил недавно, и его собственным запахом, диким необузданным мускусным.

Он оттягивает назад мои распущенные волосы, но не рывком, а медленно, осторожно. Касается губ. Сначала едва, щекоча дыханием распаленную нежную кожу. До этого он выпил вина, и я чувствую вкус терпкого полусухого на своих губах.