Сердце Зоны

Подняв глаза, он увидел, как четверка бюреров утаскивает дублей, волоча их за ноги. А навстречу сквозь зеленую муть бредет другая фигура – выше ростом, в плаще… Никита привстал, даже шагнул на ведущие вниз камни, чтобы получше разглядеть то, что произойдет сейчас.

К его разочарованию, ничего не случилось. Пригоршне показалось, что Болотник на мгновение приостановился – а затем просто прошел между бюреров, не обращая на них внимания. В свою очередь, они даже не глянули на человека и быстро скрылись за вихрем, который обогнули по широкой дуге.

Остановившись под лестницей, Макс сказал:

– Идем.

– Куда? – спросил Никита сверху.

Болотник махнул себе за спину.

– Там проход есть. Далеко. За ним какой-то широкий туннель, вроде автострады подземной, наклонный, вверх ведет. Много машин стоит брошенных, а в конце вроде свет горит. Как Доцент?

– Он… всё, нет его. Слушай, а бюреры?

– У них поселок здесь. Но я им отвожу глаза.

– Как это? – Никита пошел вниз.

Болотник коснулся пальцами лба.

– Управлять ими не могу, но… Так делаю, что они меня не замечают, не видят просто. И тебя не заметят, если рядом будешь держаться.

– Лучше бы ты так сделал, чтобы они вверх поднялись всем поселком и на морлоков с лаборантами напали. – Никита спустился, и они двинулись в обход вихря.

Макс покачал головой.

– Нет, не могу управлять, не выходит. Эти бюреры странные совсем. У них мозги как… как помойные ямы. Вернее… – Он надолго замолчал. Никита шагал будто против сильного ветра: нагнув голову, прикрывая глаза рукой. Его разум до сих пор наполняла каша, состоящая из многоголосого шепота и клубящихся силуэтов. Свет океанским прибоем колыхался вокруг ноосферного вихря, волны то тащили сталкера к центру, то отталкивали… Вокруг воронки с неслышным свистом закручивался ментальный ураган.

– Это у обычных бюреров сознание как помойная яма. – Голос Болотника едва доносился сквозь шепот и свист. – А у этих – как помойная яма, полная навозных червей.

Никите уже казалось, что мозги сейчас расплавятся, пузырящейся пеной потекут из ушей и ноздрей – но потом они миновали вихрь, начали удаляться от него, и стало легче. Впереди открылся поселок бюреров: несколько десятков приземистых хижин и шатров.

Все постройки состояли из человеческих костей.

В другое время Никита рассвирепел бы. Наверняка не сдержался – он себя хорошо знал, – принялся бы молотить бюреров прикладом по уродливым головам, и в конце концов его бы наверняка убили. Но шепот чужих голосов еще звучал в голове, и текучие, быстро сменяющие друг друга образы заполняли сознание. Сталкеры уходили от вихря все дальше, теперь Никита чувствовал себя опустошенным, обессиленным – не осталось энергии ни на ярость, ни на злость. Хотелось лишь покинуть это место, выбраться под солнечный свет; он согласен был умереть – но только не здесь, не в пещере с шатрами из человеческой кожи и костей.

Болотник шел медленно, пришлось приноравливаться к его шагам. Никита ощущал темный ветер, который дул от напарника. Тот отводил бюрерам глаза, не позволяя заметить две фигуры, бредущие по поселку. Местные были заняты своими делами… и вели они себя ненормально. Сейчас у Никиты не хватало сил даже на то, чтобы удивиться, хотя он видел, что карлики разыгрывают сцены из человеческой жизни. Мимо прошла жирная бюрерша в переднике, сделанном из человеческой кожи, с тесемками, даже с цветочным узором, неумело нарисованным углем. Потом он заметил нескольких детенышей, сидящих на подобии парт, сложенных из камней. Перед ними было нечто вроде классной доски, рядом стоял старый бюрер с указкой – то есть длинной тонкой косточкой – и тыкал ею в доску, бессмысленно мыча.

Бюреры копировали людей. Год за годом они жили здесь, не имея недостатка в пище: к этому месту, притягиваемые ноосферным пробоем, часто приходили новые дубли, возникшие после очередного выброса. Гнилые, давно пропитавшиеся зеленым туманом сознания карликов наполнялись всевозможными образами и сценами из человеческой жизни, и они пытались повторять, копировать поселившиеся в их разумах картины, превращая те в гротескные карикатуры.

Сталкеры достигли середины поселка, теперь хижины и шатры высились со всех сторон. Световой туман стал разреженнее, Никита уже видел далеко за низкими крышами стену пещеры, различил даже темный проход в ней. Он покосился на Болотника – тот шел неторопливо, равномерно переставляя ноги, полуприкрыв глаза. Зеленое свечение под веками погасло.

– Почему решил, что ты дубль? – спросил Никита.

Болотник сделал еще несколько шагов и ответил:

– Я убил себя.

– Что?

– Тогда… на самом деле, когда я попал под выброс, меня скопировало. Но я уже тогда был не такой, как все. Меня тоже тянуло к этому месту. Вернее, не к этому – куда-то на северо-запад. Наверное, есть другие пробои.

– Янтарь, Радар… – предположил Никита.

– Да. Наверное. Но я смог преодолеть это.

– Что «это»? Что ты ощущал, почему копии сходятся к этим… дыркам в пространстве?