Сердце зверя

Он боролся с собой, этот маленький дикий ребенок. Или гордость боролась с голодом? Как бы то ни было, но ватрушку он взял и проглотил, почти не жуя, сначала одну, потом вторую и третью и чаем запил, даже не стал дожидаться, пока тот остынет. Когда на блюде не осталось ни крошки, Софья переставила поднос на свой стол, из книжного шкафа достала новенькую азбуку.

– А теперь, Илья, давай мы с тобой немного позанимаемся.

Мальчик ничего не ответил, он спал, уронив голову на скрещенные руки. Вот и позанимались… Софья осторожно убрала вихор со смуглого лба. От этого почти неощутимого прикосновения он вздрогнул, но не проснулся, а ей вдруг подумалось, что осуществить задуманное окажется не так просто, как планировалось.

Мальчик проспал почти два часа. Отведенное для занятий время подходило к концу, и Софья, поборов жалость, коснулась его плеча. Он проснулся резко, с приглушенным криком, мокрым от пота лицом и полными ужаса глазами, оскалился, попытался сначала снова укусить, а потом вырваться. Но Софья была готова, обхватила мальчика за плечи, прижала к себе.

– Тише, – сказала шепотом и погладила по растрепанным волосам. – Это всего лишь сон.

Он все еще вырывался, но впиться зубами в ее руку не пытался, а потом и вовсе затаился. Софья чувствовала, как бешено билось его маленькое сердце.

– Пусти… – Голос у него был сиплый, простуженный.

– Все, отпускаю. – Она разжала объятья, и мальчик тут же выскользнул из-за парты, прижался спиной к подоконнику. Взгляд его все еще был затуманен сном, но окружающий мир он уже осознавал. И ненавидел. – Ты уснул. Я не стала тебя будить. – И подходить к нему близко Софья тоже не стала, вернулась к учительскому столу. – Но твой отец платит мне деньги не за то, чтобы я охраняла твой сон, а за то, чтобы я тебя учила. Ты понимаешь, Илья?

Он смотрел настороженно, словно бы опасался подвоха.

– Я знаю, что врать нехорошо, но хочу попросить тебя о маленьком одолжении. Давай не будем никому рассказывать о том, что мы с тобой прогуляли урок? Мы наверстаем все завтра. Хорошо? Я научу тебя читать.

– Я умею читать.

То, что мальчик с ней разговаривает, уже можно было считать большим педагогическим достижением, и Софья улыбнулась.

– Не может быть, – сказала с недоверием. – Докажи!

Мальчишки во все времена оставались одинаковыми. Ей ли не знать. Илья не оказался исключением. Сомнение Софьи его сначала оскорбило, а потом подтолкнуло к действиям. Он и в самом деле умел читать. Пусть медленно, по слогам, но все же.

Когда без стука распахнулась дверь, впуская в учебную комнату Эмму Витольдовну, они читали в два голоса, склонившись над азбукой.

– Время вышло. – На Софью Эмма Витольдовна смотрела так, словно та была пустым местом, а Илья в ее присутствии тут же подобрался, затаился. – Как ваши успехи?

– Все хорошо! Мальчик очень способный. – Софья встала из-за стола, попросила: – Илья, покажи мне, пожалуйста, свою комнату.

В этот момент лицо его из смуглого сделалось смертельно бледным, словно она предложила ему прогуляться на кладбище безлунной ночью.

– Я хочу еще читать, – а во взгляде была мольба.

– Довольно! – Эмма Витольдовна взяла его за руку. – Я сказала, урок закончен!

– Позвольте, я сама. – Софья не являлась кисейной барышней и экономку – или кто она там! – от Ильи оттеснила с непринужденной легкостью. – Очень важно, чтобы между учеником и учителем установились доверительные отношения. Это полезно для обучения. А Сергей Демидович ясно дал понять, как сильно он заинтересован в том, чтобы его сын получил хорошее образование. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы оправдать его доверие.

А ее перекосило, эту серую невзрачную женщину. И причиной тому не Илья, а нечто другое, куда более болезненное. Она была влюблена в собственного хозяина, и безнадежность этой влюбленности делала ее одновременно несчастной и злой. Не нажить бы врага… Враги Софье сейчас ни к чему…

– Мой любимый муж погиб, – сказала она как можно мягче. – И года не прошло… Он погиб, и я осталась без средств к существованию. Надеюсь, вы понимаете, как сильно мне нужна эта работа? – и посмотрела заискивающе в невыразительные серые глаза.

Эмма Витольдовна молчала очень долго, а потом ответила:

– В педагогике, кроме установления доверительных отношений, важно еще кое-что. Учитель не должен избаловать ученика.

– Я не избалую. – Она крепко сжала влажную ладошку Ильи. – Но ведь не случится ничего плохого, если мальчик покажет мне дом и остров? Можно, Эмма Витольдовна?

Не нужно было ей разрешение какой-то там старой девы, но игра, в которую Софья ввязалась, требовала соблюдения определенных правил.

– Не переживайте, я за ним присмотрю.

– Идите. – Экономка наконец перестала буравить ее взглядом и сдалась. – Но имейте в виду, пока он с вами, вы за него отвечаете перед Сергеем Демидовичем. – Имя Злотникова она произнесла по-особенному, с тщательно скрываемой страстью.