Сердце зверя

– Подхалим вы, Рудазов, – не поверила, но на щеках полыхнул румянец, делая ее еще краше. – Я ж не для того к вам пришла, чтобы комплименты выслушивать.

А зачем она пришла? Зачем ночи напролет просиживала рядом с ним, случайным знакомцем? Из жалости?

Спрашивать ему не пришлось, сама рассказала.

– Я по делу. Этот ваш охотник, – Софья наморщила носик, давая понять, как именно она относится к Кайсы, – престранный тип. На рану вашу мне смотреть не давал, боялся, что я в обморок грохнусь. Я – и в обморок!

Бравирует. Той ночью, когда Софья спасла его от зверя в первый раз, в обморок она, может, и не упала, но испугалась изрядно. А он испугался за нее, за ее рассудок. Оттого и ноги ее босые, окровавленные, мыл с особенной тщательностью, чтобы не осталось у нее страшных воспоминаний. Но вслух Дмитрий сказал другое:

– Вы очень смелая барышня, Софья Петровна.

И пахнет от нее вкусно. Шоколадом даже сильнее, чем мылом.

– Рудазов, мне нужно увидеть вашу рану, – сказала она шепотом.

– Зачем?

– Просто нужно. Покажите. Ну что вам стоит? – и, не дожидаясь разрешения, потянула за край одеяла.

Испугается? Почувствует брезгливость и отвращение? Да что бы ни почувствовала, пускай!

– При одном условии. – Дмитрий одеяло не выпускал, держал крепко.

– При каком? – Она насторожилась и нахмурилась.

– Я знаю, у вас есть шоколад. Очень хочется шоколаду, Софья Петровна.

– Откуда?.. – Она посмотрела на него так, словно он только что сотворил нечто из ряда вон выходящее. – Откуда знаете про шоколад?

– Учуял, – сказал Дмитрий и виновато улыбнулся. – А еще мыло. Цветочное.

– Шоколад я из Перми привезла. И мыло тоже. Подумала, что может не оказаться в этой глуши таких полезных вещей. – Она запнулась, посмотрела строго, а потом добавила: – Но мы сейчас не о том, мы о вашей ране. Показывайте! Будет вам шоколад!

С повязкой она управилась быстро, не морщилась, не кривилась брезгливо, на раны его смотрела с жадным каким-то любопытством. Даже пальчиком осторожно потрогала.

– Больно? – спросила все так же шепотом.

– Уже нет. – Он покачал головой.

– А профессор фон Рихтер рассказывал, что раны у вас страшные были, что с ранами такими люди не живут.

– Получается, живут. – Дмитрий смущенно улыбнулся.

– И что этот странный Кайсы налил вам в рану раскаленного железа. Дикость какая…

– Серебра, а не железа. Может, и дикость, но, как видите, помогло.

– Вижу. – Она снова погладила его пальчиком, и от прикосновения по коже пробежала дрожь. – Всяко лучше, чем в первый день. Многим лучше, – добавила она задумчиво. – Но вам было очень больно.

– Я не помню.

– Зато я помню, – заявила Софья очень серьезно и добавила совсем уж тихо: – Рудазов, вам нужно уехать. В Чернокаменске и на острове опасно.

И вот опять! Уже даже неинтересно такое слышать. А из уст девицы так и вовсе обидно.

– Софья Петровна, – сказал он тоже тихо, так, что ей пришлось приблизить свое лицо к его лицу почти вплотную, так, что запах шоколада сделался особенно отчетливым, – я вам очень признателен за заботу, но не вмешивались бы вы не в свое дело.

Она обиделась. Отшатнулась, спину выпрямила, а потом отчеканила убийственно ледяным тоном:

– Прошу прощения, господин Рудазов, что посмела вмешаться. Вижу, вы уже идете на поправку, так что не буду вам надоедать, – и встала так порывисто, что едва не опрокинула табурет. – А шоколад я передам Никитичне, – бросила она уже с порога.

– Софья Петровна, вы меня неправильно поняли. – Не хотел он ее обижать, разве что немножко урезонить, дать понять, что есть дела, которые женщин, даже таких смелых, как она, никоим образом не должны касаться. Но вот обиделась, даже не обернулась.

– Я все правильно поняла, Дмитрий Евгеньевич, не переживайте, – и ушла, аккуратно притворив за собой дверь.

А шоколадные конфеты в красивых золотистых обертках вечером принесла Дмитрию Никитична.

– Поругались, что ли? – спросила, выкладывая конфеты прямо поверх одеяла. – Так это ничего. Соня – девка, конечно, горячая, но отходчивая. Вот конфетки шоколадные тебе передала, чтобы поправлялся.

Конфетки передала… Да только не полез в горло этот шоколад, горчил…

* * *

Софья обиделась. Ведь хотела как лучше, переживала из-за этого самоуверенного дурака. А он ей – не вмешивайтесь не в свое дело! Ну и пусть! Не станет она вмешиваться! Если придется, она сама со всем разберется! Чай, не дурочка…

А разбираться ей предстояло со многим. Странности, творящиеся вокруг Стражевого Камня и его обитателей, все множились. Да и в окрестностях из-за зверя-людоеда было неспокойно. Еще и раны эти рудазовские. Такие странные раны…