Сердце Зверя (СИ)

Других кресел и даже стульев в округе не было, и Конан, устало потерев висок, дернула один из ящиков в столе. Он предсказуемо оказался закрыт. Будь Конан чуть больше дела до его содержимого, она бы вскрыла замок без особых проблем, но тайны начальничка не самого крупного городка ее мало интересовали.

Секретарша, локтем опустив ручку и толкнув тяжелую дверь бедром, кое-как протиснулась в кабинет, умудряясь держать в одной руке громоздкий поднос, а в другой – высокую чашку, от которой поднимался дымок. Декоративную корзинку с салфетками в одном отделении и сахаром – в другом, она ухитрялась удерживать на мизинце той же руки, в которой она несла чашку.

Конан, невольно удивившись ее цепкости, откинулась на спинку стула, освобождая стол. Помогать она не спешила, давно уже усвоив для себя простое и действенное правило – помощи заслуживают только те, кого ей самой жалко потерять. Всех остальных Конан без особых угрызений совести могла бы убить и сама.

А дорогих людей, как показывала практика, было совсем немного. За целую жизнь таковых могло набраться едва ли больше десяти человек.

Кровное родство для Конан тоже ничего не значило. Семьи в общепринятом смысле этого слова у нее никогда не было.

Секретарша, кое-как разобравшись с грудой посуды в руках, поставила на стол чашку, корзинку и несколько вазочек, пестро украшенных цветочками. В одну вазочку был щедро навален мармелад, в другую – аккуратные пухлые кексы, обсыпанные орешками, а в третью – пара сэндвичей. Чайник, больше похожий на графин, секретарша поставила чуть поодаль на мягкий круг прихватки, чтобы не испортить стол. Конан, сомневаясь, что ей может понадобиться еще кофе – высокая чашка по объему явно вмещала в себя три стандартные кружки – кивнула и произнесла чопорное «благодарю», от которого секретарша скривилась, будто Конан оскорбила ее мать, бабушку и свекровь одним этим словом.

Едва за секретаршей закрылась дверь, Конан придвинула к себе миску с сэндвичами и взяла одну салфетку. Аккуратно сложив ее пополам, она взяла салфеткой сэндвич. Есть руками Конан ненавидела и позволяла себе это только дома – в своем безопасном месте, где можно не заморачиваться на этикет и микробов. Люди в кафе, грязными лапами хватающие еду, всегда вызывали в ней тихий ужас и отвращение.

Впрочем, люди, выкапывавшие из сумок антибактериальные салфетки или протирающие руки антисептиками, ее тоже смущали. Другое дело, что Конан смотрела на них и забывала тотчас же – чужие проблемы ее никогда не волновали.

Наверное, поэтому на нее смотрели с удивлением, когда понимали, что Конан не может поддерживать беседы о чьем-то новом ремонте или перестановке в кабинете – Конан попросту не обращала внимания на всю эту чепуху. Местность она проверяла по-охотничьи лаконично: на предмет возможных укрытий или засад, мельком отмечая, что и откуда на нее может упасть и куда можно в случае чего броситься, чтобы на время спрятаться.

Такие годами вбитые рефлексы мучили практически всех охотников. Без подобного чутья они не имели бы шансов выжить.

Конан сжевала сэндвич и, лишь потянувшись за вторым, вспомнила, что ей надо позвонить Хидану. Вряд ли он еще не в курсе произошедшего, но отзвониться все равно стоило хотя бы за тем, чтобы узнать, не решили ли чего-нибудь в их круге относительно сложившейся ситуации.

Голод снова перевесил, и Конан решила повременить со звонком. Пятнадцать минут ничего не решат.

Рассеяно глядя на причудливую лампу, Конан повертела ее по столу, недовольно скрипевшему всякий раз, как тяжелая конструкция скользила по поверхности, пытаясь понять, каким образом меняется лампочка. Загадка решилась просто – лампочка менялась только посредством насилия. Конструкцию приходилось разбирать, высвобождая из «ветвей» перегоревшую лампочку. Крепления были сделаны так причудливо, что Конан сразу представила себе, как хозяин этого кабинета каждый раз вызывает специально обученного работать с этой лампой «специалиста», который приходит, волоча с собой ящик с инструментами.

Дешевле было просто не включать эту лампу. Конан, всегда любившая практичные, простые и надежные в использовании вещи, в очередной раз задалась вопросом: зачем было покупать такую идиотскую штуку?

В практическом применении от лампы не было бы никакой пользы. Невольно Конан вспомнила уже давно далекие времена, когда у нее в кармане был только скомканный в шарики мусор, а за спиной – маленький оранжевый рюкзачок, в котором сиротливо ютилось несколько некрупных купюр, стащенных из бумажника отчима, и старая потрепанная мягкая игрушка – ежик с блестящими черными глазами и нелепыми гнущимися тряпичными иголками.

Отца Конан помнила очень приблизительно. Внешность его она позабыла в тот же год, когда он вдруг исчез из ее жизни, зато она помнила, сколько силы всегда исходило от этого плотного, жилистого и очень высокого мужчины, рядом с которым мать казалась девочкой-подростком. Правда, парочке грабителей – а они жили в не самом благополучном районе города – ничто не помешало воткнуть нож ему в бок.