Сердце Зверя (СИ)

Саске сел напротив нее на стул и вздохнул. Своих родственников Суйгецу ненавидел до скрипа зубов. Его отец, альфа, умер во время беременности жены. Учитывая беременность на позднем сроке и возможность родить альфу, который унаследовал бы все имущество отца, его матери позволили остаться в городе, обязав появляться в Гильдии на время полнолуния. После родов, правда, ее ждала бы типичная развязка событий, но все повернулось по-другому. Добрая родня со стороны мужа, которой не нравилось, что какая-то омега занимает жилплощадь, выставила мать Суйгецу на улицу. Никуда обращаться в поисках справедливости мать Суйгецу, естественно, не стала. Инстинкты тянули ее в леса, в безопасное место, но выбраться из города было нереально. Пробродяжничав пару недель, мать Суйгецу от постоянных стрессов и осознания того, что будущее ее неопределенно, однажды потеряла сознание на улице и очнулась уже в больнице – на короткий миг, ставший для нее последним.

Суйгецу, родившийся раньше срока и которого буквально вытащили из мертвого уже тела матери, об этой истории в конце концов узнал. Формально он воспитывался этой самой родней, состоящей из тетушек, дядюшек и парочки кузин, но по факту Суйгецу был предоставлен самому себе. Родственники, по большей части «овдовевшие» альфы, никогда не были ему близкими людьми. Иногда Суйгецу боялся представлять, каким был его отец, если все семейство с его стороны состояло из черствых, мерзких людей, у которых почему-то очень рано умирали омеги. Впрочем, будь Суйгецу омегой, он бы с радостью прыгнул в костер, если бы у него в альфах оказался кто-то из этой кучки недоумков.

Еще пятнадцатилетним Суйгецу нашел врачей, которые пытались помочь тогда его матери и, узнав от них, что у его матери был нервный срыв, приправленный общим ослаблением организма (предположительно на почве недоедания), окончательно порвал все связи с родственниками.

Он поступил в закрытое училище при Гильдии, где подростки во время учебы жили, и там же познакомился с Саске. С того же дня о родственниках Суйгецу не вспоминал вообще.

- Он не оставлял завещания? – безнадежно спросил Саске, и так знавший ответ на этот вопрос.

Сакура качнула головой.

- Надо придумать, как передать содержимое сейфа Карин. Не взламывать же нам его глухой ночью. Карин явно знает, как его открыть, но пока она без сознания, нам это ее умение никак не поможет, - задумчиво проговорила она.

Это Саске и любил в Сакуре больше всего. Она могла разрываться от боли внутри, могла психовать и нервничать, но эти переживания переходили у нее в конструктивное русло. Сакура могла думать и просчитывать ходы даже в критических ситуациях, умело затыкая собственную нервозность и наступая на горло страданиям. Для них еще будет время, а пока нужно было действовать.

- Но ей же все равно надо будет забрать одежду и все такое, - заметил Саске, прикидывая, окажутся ли родственники Суйгецу достаточно долбанутыми для того, чтобы отобрать у Карин и одежду, лишь бы ничего не перепало какой-то там омеге.

В конце концов, неизвестно было, когда Карин очнется. Вполне возможно и такое, что к моменту ее пробуждения дом Суйгецу уже будет продан или заселен кем-нибудь из ушлых родичей.

- Кстати, да, - просветлела Сакура.

Похоже, что ни о какой одежде она до этого момента и не задумывалась. Впрочем, одежда действительно была мелочью по сравнению с событиями последних двух дней. Когда из-под ног выбивают почву, глупо думать о сохранности прически.

Сакура же, осененная неожиданной находкой, оживилась.

- Раз формально ты теперь «опекун», - она сделала пальцами какое-то замысловатое движение, - Карин, то ты отвечаешь за нее и ее благополучие. Так что будет вполне логично, если тебя допустят в дом Суйгецу за вещами Карин… Опись имущества еще не делали, так что никто не знает, что было в доме.

Саске молчал, слушая умозаключения Сакуры.

- Вот что, я завтра все равно поеду в его дом. Надо забрать все гильдейское оружие, которое ему выдавали. Ты поедешь со мной, я оформлю тебе допуск, а с сейфом разберемся на месте, - наконец решила Сакура, стараясь не вдумываться в свои слова.

На самом же деле ей было страшно и больно думать о том, что она вынуждена ехать в опустевший дом, куда никогда не зайдет ни Суйгецу, ни Карин. Пусть даже причина была общественно полезной – оружие нельзя было оставлять в ведении гражданских, сердце все равно ныло, растревоженное очередной царапиной.