Сердце Зверя (СИ)

Кое-как устроившись на полу удобнее, он снова наклонился и, больше не обращая внимания на то, пришел в себя Саске или нет, принялся торопливо, влажно вылизывать царапины, попутно давясь оставшейся-таки внутри мазью. Воспаленная по краям кожа – будто окаменевшая – шершаво ощущалась на языке, но уж на это Наруто было тем более наплевать. Вылизав наконец мазь из одной царапины, он (как бы ни противно это звучало в его голове) постарался как можно лучше смочить открывшуюся рану слюной. Чужая кровь липким осадком въелась в язык, и Наруто едва не сплюнул – этот вкус он бы узнал даже в глубокой старости.

Наруто не слушал Орочимару, который, собрав вокруг себя всю стаю, что-то упорно и довольно долго втолковывал. Наруто вспоминал девчонку – совсем молодую охотницу, которая попалась дозорным на границе занятой ими территории. Надо отдать ей должное: издалека заметив оборотней, она успела убить двоих из них, прежде чем ее все-таки поймали и притащили в лагерь. Наруто не понял, зачем она была им нужна именно сейчас – до полнолуния оставалось три недели. И он бы предпочел вообще не знать, что кого-то поймали, потому что на этот раз пленнику не повезло еще сильнее, чем тем альфам, которых ловили для течек. Девчонку потащили прямиком к Орочимару. Едва увидев ее, Наруто сбежал в лес, подальше от стаи, к границе территории, но даже там в течение нескольких дней до него доносились дикие, нечеловеческие крики.

Саске дернул рукой, тронул его голову, коснулся волос – и будто успокоился, снова погрузившись в свой почти летаргический сон. Наруто бросил на него нервный взгляд, вылизывая вторую царапину до онемевшего языка – знакомый мерзкий привкус никак не желал уходить, несмотря на все его старания.

Потом Наруто пожалел, что не слушал разглагольствования Орочимару, потому что спустя несколько недель очередь дошла до него. Все это время он почти не появлялся «дома», у лагеря, больше занятый своими мыслями, так что объявившийся вдруг перед его носом Орочимару, умевший подкрадываться, как никто другой, стал неожиданностью.

- Твоя очередь, - сообщил он, указывая в сторону лагеря.

Наруто послушно шагнул следом за ним, привычно занимая место за его спиной – подстраховывал. Это была его работа в стае. Против большого отряда охотников выпускали его, защищать Орочимару от чего бы то ни было поручали ему. Наруто привык к этому, он был по-своему привязан к вожаку. Орочимару знал его с рождения, знал его мать, собрал их стаю заново, вернувшись от охотников – для молодого оборотня он был объектом для подражания. Для Наруто его авторитет был непоколебим, хотя он не соглашался примерно с двумя третями его решений. Но он – подчиненный, его задача – защищать стаю.

После третьей царапины стало ломить виски. Наруто помнил, что с этого все начиналось – сначала головная боль, потом кровь начинает кипеть в жилах, а сердце колотится, как ненормальное. А потом организм начинал бороться, и начиналось самое страшное. Тело выламывало в суставах, кости, казалось, трещали, как сухие поленья, испорченная кровь хлестала из носа, рта, ушей, даже глаз. Наруто помнил, что ему было плохо – потому что ему дали тройную дозу.

Рядом с ним, также прикованные к толстым вековым деревьям, сидели еще несколько оборотней. Наруто не обращал на них внимания, больше занятый тем, что дергал собственную – толщиной почти в половину ствола – цепь, прикидывая, можно ли ее порвать.

- Даже ты не порвешь, - вкрадчиво сообщил вернувшийся из своей палатки Орочимару, раздавая помощникам шприцы.

В руках у него остался последний – огромный, как в фильмах ужасов, шприц. Наруто, содрогнувшись от одной мысли, что это ему могут куда-нибудь воткнуть, снова дернул цепь, жалея о том, что вообще пошел за Орочимару.

Наруто провел поочередно языком по всем четырем набухшим царапинам, слизывая снова проступившую кровь, и прислушался. Чужое сердце, колотившееся так, будто стремилось проломить грудную клетку, совсем чуть-чуть – Наруто бы и не понял, если бы не вслушивался каждое мгновение – успокоилось. Это было хорошо, хотя и бесполезно в складывающейся ситуации. Черт бы побрал того врача, который осматривал Саске и ничего не понял.

Наруто снова пробежался языком по блестящим от его слюны и крови царапинам, начиная все сначала.

Первые пару часов он ничего не чувствовал. Орочимару всадил шприц прямо в сердце, не обращая никакого внимания на задохнувшегося от боли Наруто, и ушел. Первые симптомы проявились уже позже – голова, казалось, пульсировала, будто жила своей жизнью. Наруто резко откинулся назад, ударяясь о дерево, чтобы унять головную боль, но это было бесполезно. Оборотни вокруг него мучились тем же, но на это Наруто было наплевать. Он хотел жить, хотел, чтобы все прекратилось, хотел, чтобы чертова отрава, которую ему вкололи, исчезла из его тела.

Саске задышал чуть быстрее – дыхание выравнивалось с сердцебиением. Наруто, зажмурившись, слизал с губ чужую кровь, чувствуя, что виски отпустило. Все-таки, сработало. По крайней мере, с ним.