СЕРДЦЕ ЗВЕРЯ Том 2 ШАР СУДЕБ

Наверное, дело было в памяти. В Надоре, становясь невольным свидетелем чужих разговоров, Дикон терялся и замирал, ловя полупонятные, предназначенные другим слова. Отец не представлял, что сын прячется в часовне, матушка - что он слышит спор с Эйвоном о Лаик. Это выходило случайно, вот и сейчас юноша не понял, как шагнул не вперед, а вбок, по-детски вжимаясь в розовую стену. Он ничего не видел, только слышал, не подслушивал, а именно слышал, потому что эр Август говорил достаточно громко.

- Вице-супрем не пройдет мимо подобных секретов. - Бывший кансилльер знакомо подавил вздох. - Они вызовут оживление, особенно у тех, кто раньше не сталкивался со столь чудовищными вещами…

- Вы правы, - негромко согласилась Катари. - Казус любопытный. Его рассмотрение рискует затянуться, но графиня Савиньяк ничего не потеряет, когда регентом станет Алва. Конечно, стремительность Рокэ разочарует настроившихся на долгий спор законников, зато все разрешится раз и навсегда.

Что ответил Штанцлер, Дикон недослышал. Кто-то долго болел… Кто-то из Савиньяков?… Но у них все здоровы. Нет, какая-то родственница графини, которую покинули без помощи. При таких-то богатствах… Эмиль так никогда не поступит, а… Лионель?

- …только не говори мне, что это известно, - четко произнес эр Август.

- То, что может знать мужчина, знает Алва. - Катари отвечала чуть раздраженно, и она по-прежнему была совсем рядом. - Остальное - его высокопреосвященство.

- А то, о чем не знает кардинал?

- Знает Создатель, но вы не Он.

Тем же голосом она отказалась свидетельствовать против Ворона. Катари не забывает добра, но чем она обязана обокравшей собственного сына графине и что знает о Са-виньяках Левий? Пусть Арлетта Рафиано в юности дружила с матерью Катари, это не повод покрывать подлость, тем более что Эмиль верен Талигу больше, чем брат. Из-за своей верности он оскорбил Альдо, а Лионель отмолчался, хотя об этом Катари не знает, но узнает. Сегодня же!

- …не понимаю, - голос бывшего кансилльера вновь зазвучал отчетливо, - причину твоего упорства. Если б я тебя не знал, я бы, пожалуй, поверил…

Шорох, скрип, сквозняк вновь добирается до щеки, лезет за воротник. Эр Август верен себе, но бороться за Эмиля некогда. Это не тот случай, когда промедление смерти подобно. Конечно, с Арлеттой Рафиано можно и нужно поговорить. Катари могла бы…

- Вы слишком привыкли ко лжи. - Тоже знакомый тон. Сейчас королева перебирает четки или теребит кисти шали. Нет, шаль здесь, прямо перед глазами. Святой Алан, прятаться и дальше невозможно! Чем дольше он стоит под дверью, тем больше уподобляется Понси возле замочной скважины, а тайна Савиньяков давно не тайна, только как начать разговор? «Ваше величество, я случайно услышал ваши последние слова и должен засвидетельствовать, что Эмиль Савиньяк - вернейший слуга Талига…» «Ваше величество, я невольно услышал часть разговора. Я клянусь, что Эмиль Савиньяк достоин…»

- Да, я пыталась лгать Алве, - грустно сказала Катари, и обнаружить себя стало невозможным. - Ему это не понравилось.

- Ты думаешь, правда ему понравится больше?

- Я не думаю, я знаю. Правда, сказанная вовремя, Рокэ нравится. О фамильном кольце Ариго он узнал своевременно.

- Но не о молодом Придде. Старшем из молодых Приддов…

О чем они?! При чем тут Спруты?!

- Вы опять путаетесь, граф. Правда о Джастине может повредить только вам и, видимо, повредит. В Нохе у нас с Рокэ хватало времени для… правды. Стены монастыря и наше положение располагали к откровенности, вот мы и говорили…

Опять бормотанье; невозможно разобрать, невозможно уйти, не узнав все до конца, не поняв!… Джастин Придд, любовник Ворона, убитый собственной семьей. Уж не Валентин ли это сделал?! Спас честь Повелителей Волн и стал наследником… Нет, стал наследником, прикинувшись защитником семьи. Картина! Та же подлая манера, что у Сузы-Музы… Неужели Спрут признался? Или Катари спросила Ворона, но спрашивают, когда любят и… ревнуют.

- Создатель, граф Штанцлер хочет правды! - Кажется, женщина смеялась. Этот смех Дикон слышал впервые. - Обратитесь в ведомство супрема, там ее вдосталь.

- Моя девочка, - эр Август тоже удивлен, если не испуган, - моя девочка, что такое ты говоришь?

- Ангелика Придд сохранила ваше письмо. - Снова смешок или всхлип? Ей же нельзя долго разговаривать и волноваться. - Оно досталось Манрикам. Прекрасная улика против королевы…

- Я никогда не писал Ангелике Придд.

- Вы писали ее сыну, к несчастью, от моего имени. Это стоило графу Васспарду жизни.

Что-то упало, глухо стукнув. Собеседники молчали. Навязчиво алели маки, тикали часы, колотилось обогнавшее маятник сердце.

- Ты забыла, что говоришь не с Феншо и не с Окделлом. Я смотрел на тебя, когда ты заканчивала письмо, а потом доставил запечатанную тобой смерть.

- Это были ваши слова, граф. Ваши, не мои.

- Значение имеет лишь рука. Снова смешок, сухой и жуткий.