Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 5

– Я готов. – Большой Руди на стороне Савиньяка, иначе он повел бы себя по-другому. – Могу я узнать, в чем дело?

– Разумеется. Виконт Сэ вступился за находящуюся в сложном положении девицу, которую за глаза оскорблял виконт Дарзье. Ситуация усугублялась тем, что Дарзье проявляет ощутимый интерес к состоянию, которое при определенных условиях может достаться мужу девицы.

– Я слышал про этого господина, – отбросил последние сомнения Давенпорт, – и ничуть не удивлен. Можете мной располагать.

3

Что от них с Валме понадобилось рыжей родственнице Придда, Робер не представлял, но встать при появлении дамы пришлось. Имени и тем паче зубодробительной фамилии Иноходец не помнил, вся надежда была на Марселя, и тот не сплоховал.

– Вам надоело общество, виконтесса? – Валме отодвинул от стола пустующий стул. – Мы вас понимаем. Более того, мы по первому же требованию избавим вас и от своего общества тоже.

– Виконт, я искала вас, – девушка выразительно покосилась на Эпинэ, оказывается, она была голубоглазой. – Мне надо… узнать одну вещь.

– Если это тайна, герцог Эпинэ немедленно нас покинет.

– Нет! – тревожный взгляд обшарил альков, добежал до портьер и Клементом шарахнулся назад. – Я хочу поговорить о фехтовании.

– Дамам больше пристал стилет.

– Я не собираюсь никого убивать.

– Даже защищаясь?

– Я еще не замужем… Младший Савиньяк хороший фехтовальщик?

– Он – Савиньяк, сударыня.

– Хороший или нет?!

– Впереди него вряд ли больше десятка, включая регента и братьев.

– А виконт Дарзье?

– Они дерутся?

– Да!

– Лионель Савиньяк предпочитает убивать, Эмиль – ранить, а виконт Сэ, насколько мне известно, с поганцами о вечности еще не беседовал, Дурзье – первый. Вы удовлетворены?

– Спасибо.

Повернулась и тут же споткнулась, кажется, наступила на подол. На глазах двух дубин!

– Прошу прощения, – Робер подал странноватой даме руку, – куда вас проводить?

– Мне все равно, моя накидка у камеристки, а она придет только когда все кончится.

– Вы ошибаетесь, – Валме тоже поднялся. – Когда все кончится, придет только Создатель, если, конечно, придет, в чем многие обоснованно сомневаются. Сейчас должны начаться танцы, собственно, они уже начинаются. Слышите?

Людское гудение за портьерами в самом деле растворилось в тягучих, плавных звуках.

– Коломба, – с ходу определил Валме. – Ваше платье, виконтесса, с ней справится. Робер…

– Разрешите, – спохватился Эпинэ, – попросить вас о сча…

– И кто только это выдумал?! – виконтесса густо покраснела. – Счастье?! Только не здесь и не от танца с… дорогими невестами!

– Неприятный вам оборот выдумали церемониймейстеры королевы Алисы, – услужливо объяснил Марсель, – но не печальтесь. Регент не терпит дурновкусия, так что алисианское безобразие скоро вымрет, а двор заговорит на кэналлийский лад. Поверьте, это будет красиво, но сейчас вам лучше немного потерпеть. Коломба с герцогом Эпинэ на какое-то время вас защитит, а дальше вас будет защищать фрейлинский патент.

– Мне его не дадут!

– Пари, сударыня? Вы получаете патент и отдаетесь на милость портного моего папеньки. Вы не получаете патент, и я делаю предложение графине Дорак.

– Благодарю вас, – в этот раз она не запуталась, но чуть не содрала портьеру. В альков рыжим котом прыгнул свет и растянулся на каменном полу. Виконтесса перехватила поудобней свои юбки и исчезла за спинами устремившихся в Длинный зал гостей.

– Кто она? – спросил Робер, глядя вслед гостье. – У нее что-то случилось?

– Можно и так сказать. Это старшая внучка Манрика, по матери она Гогенлоэ, но это не столь существенно.

– Так это из-за нее… Это на ней хотели женить Фердинанда?!

– Родичи наверняка хотели, но теперь у них другие заботы, особенно у Гогенлоэ. Крысы не только сбегают с кораблей, но и лезут на них.

– Постой! – перебил Эпинэ, вслушиваясь в ставшую вдруг непонятной музыку. Виолины словно сбесились, вытворяя нечто им не положенное. Мало того, сквозь вихри то сплетавшихся, то разбегающихся мелодий рвался звонкий ритмичный перестук, будто вдали по льду шла кавалерия. Или не по льду, а по блестящим, как черное стекло, камням, а вокруг кружил пепел и кричали хищные птицы. – Что это?!

– Четверо конных, – непонятно объяснил Валме. – Приехали. Не желаю их слышать и тем более видеть.

– А я посмотрю, – бросил Иноходец, почти выскакивая навстречу непонятной мелодии, заполонившей анфиладу и при этом словно прибившей человеческую ораву к стенам. Дамы растерянно обмахивались веерами, кавалеры переминались с ноги на ногу. Робера как-то вынесло в первый ряд, впереди лежала пустота, она манила, как манит пропасть или тонкий лед. Лед, по которому уходят черные кони.

4

Странный напев стих, как стихает на пороге бури ветер; взамен запела, что-то предвещая, труба, а люстры вспыхнули свихнувшимися звездами, словно всплывавшими из колодезных глубин. Эпинэ потряс головой, отгоняя наваждение, звезды попытались стать свечками, виолины очнулись и запели, получалось странно, будто в грозу защелкал соловей.