Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 5

– В правом ухе звенит, когда о нас вспоминают те, кто не нужен. – Ли изловить не выйдет, а вот как Рокэ догадался выдернуть из силков Робера? – Увы, я кэналлийский знаю больше по песням.

– Мой муж знает его достаточно, – маркиза была сама задумчивость, – но проявляет скромность. Моя свекровь и старшая золовка в своих знаниях уверены, но поймут лишь отдельные слова. Особенно если говорить быстро и неправильно, как рыбаки и контрабандисты.

– Я должна ждать твою свекровь?

– Не ее. Герцогиня Ноймаринен после завтрака почувствовала себя дурно и сейчас лежит с обвязанной головой. Так бывает, если с непривычки выпить крепкий шадди, но она выпила свою обычную чашку со сливками. Впрочем, так бывает и если в слабый шадди добавить вытяжку из зерен. Я этого не делала, хоть и собиралась.

– А кто-то сделал? – Воистину, Старая Придда становится королевской резиденцией!

– Мысль узнать больше про мужчину, к которому ей скоро ехать, Гизелле подала сестра, чью жизнь, по ее словам, сломали.

– Привела Гизеллу ты.

– Девочка попросила, а женщина со сломанной жизнью, – Леона слегка усмехнулась, – предпочитает разговоры наедине. Мне они тоже нравятся, но договорить с соберано я не успела. Только дотанцевать.

– Рокэ просил тебя что-то мне рассказать?

– Велел. – Так Леона говорила за шадди, когда речь зашла об алвасетской гитаре… или о смерти. – Соберано велит и тем берет на себя все, что мы натворим, исполняя приказ. Мне велено навестить мать, и знали бы вы, как я устала смотреть на горы без моря и сады, цветущие снегом.

– Гизелле будет проще привыкать к морю, когда ты будешь рядом.

Рокэ что-то затевает и боится оставлять заложников? Рокэ не затевает ничего, кроме войны, но опасается чужих затей? С Рокэ и Старой Приддой все в порядке, это графине Савиньяк после летних приключений мерещатся змеи?

– К морю не привыкают, – эта скользящая усмешка сведет с ума любого мужчину, но здесь нет мужчин. – Море слышат либо везде, либо нигде.

– Но вы едете?

– Людвиг не спорит с регентом, а будущая весна на перевалах ему не нравится. Меня отсылают, меня отпускают, но я ослушаюсь обоих и за все, что натворю, отвечу перед зеркалом и соберано.

– Я запишу твои слова. Рокэ меня зовет в Алвасете, я еще могу успеть к цветению гранатов.

– Так успейте! Кто видел алые склоны и зеленую воду, тому не нужны Рассветные сады, а кто не хочет в Рассвет, тот сильней любит жизнь. У нас говорят, жизнь способна лишь на ответную любовь, полюбишь ты, полюбят тебя.

– Тогда почему ты не едешь?

– Мне сказали, что я позволила погубить целый мир и женщину, куда лучшую, чем я. Это не так, но меня в самом деле не оказалось там, где нужно.

– Где, Леона?

– «Эту кровь уже смыло в море…»

– «Эти слезы высушил ветер». Что тебя тревожит?

– Две кошки. Черная лезет в окно, серая выходит в дверь, но разум свекрови рисует между черной головой и серым хвостом змеиное тело, получая чудовище. Я зажгу больше свечей.

Арлетта не ответила. Леона не нуждалась в понукании, она пришла рассказать, и она скажет всё, и так, как считает нужным. Дружба Рокэ исключает недоговорки, но с мыслями надо собраться обеим.

– Герцогиня Ноймаринен решила, – гостья слегка повернула шандал, и на замерзшем окне расцвели оранжевые лилии, – что соберано вызвал герцога Эпинэ по просьбе Валме. Она многое решает… Однажды ей пришло в голову, что соберано мертв. Я не хотела верить, но среди серого смерть кажется правдой.

– Герцогиня поделилась со мной своей догадкой, я растерялась и прервала разговор, но ведь Рокэ вернулся.

Леона Салина посмотрела на свой браслет.

– Я была просватана за Арсена Эпинэ, – длинные пальцы легонько коснулись браслета явно морисской работы, – и слегка влюблена в будущего свекра. Это ничего не значило, маркиз Эр-При светил лишь жене, а маркиза отражала этот свет. Лунное зеркало не разбить, да я и не пыталась, просто при встрече с рэем Морисом меня тянуло смеяться и вплетать цветы в волосы. Робер Эпинэ стал похож на отца, это заметила не только я, но и свекровь. Ее юность была отдана рэю Морису?

– Так казалось многим и мне.

– Свекровь ловит свою юность, а думает, что будущее Талига; Урфрида хочет другого, причем для себя. Мать с дочерью то вместе, то поврозь… Им кажется, что они разные, а они одинаковы, я боюсь их веры в преданность соберано Олларам.

– Ради Фердинанда Рокэ пошел больше, чем на смерть, – Арлетта поймала и удержала взгляд собеседницы, – но это не значит, что он сделает это вновь.

– Но не значит и обратного. Такое можно лишь проверить. Если бы я играла, я поставила бы на верность регента Талигу, но свекровь поставит на короля.

– Ты понимаешь, чего они вообще хотят?

– Я не понимаю, что они могут и почему соберано уехал, ничего не изменив. Прошлый раз его тоже не понимали, а он положил саблю на эшафот Фердинанда. Это была алатская сабля, такая же хранится в Алвасете.

Сабля Балинта и удар Балинта… Понял ли мэтр Инголс, что Росио продиктовал ему свое завещание, а это было именно завещание, пусть и скрытое?