Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

— Не уверен. Приличный барсинец — спящий барсинец. А еще лучше — висящий. — Полковник поднялся. — Я предпочел бы сейчас ощипывать «гусей», но за ошибки приходится платить.

— Да, — подтвердил Робер, — надо, — и Халлоран ушел. Эпинэ прикрыл глаза ладонями, сосредотачиваясь на бумагах, и увидел горящее поле — нет, поле, на котором пламя росло, как растет пшеница или рожь. Алые с золотом колосья клонились под ветром, и били, били о землю дальние копыта, предвещая грозу...

— Монсеньор! Разрешите доложить...

— Лэйе Астрапэ, Никола?! А я и не слышал...

— Вы о чем-то задумались, а я вошел без доклада. Что-то случилось?

— Обычная ерунда... Барсинцы. Садитесь. Или отправить вас отсыпаться?

— Я выспался на постоялом дворе. Вот письмо от графа Литенкетте. Он был... потрясен.

— Давайте. Да садитесь же вы!

«Я стараюсь никого не винить — и не могу. Мы оба были слепы. Отравитель, клятвопреступник, наплевавший на закон и совесть судья должен висеть или хотя бы сидеть в зверинце. В клетке. Оставлять такого на свободе не только несправедливо, но и опасно. Я не знаю, где Окделл, но я хочу найти его первым. Хочу, но беженцы продолжают идти, а в Придде разгорается война — значит, я буду там, где мне следует быть. Я не помчусь в Ариго, чтобы успеть на похороны, и не начну охоту на убийцу. Не сомневаюсь, что ты тоже останешься в Олларии. Я прошу по-прежнему называть меня на «ты». Наша дружба — это все, что осталось мне от любви. Лучше потерять, чем никогда не находить, и лучше умереть, чем не родиться, — так говорят бергеры, и я наконец-то их понял. Если б хоть Создатель, хоть Леворукий предложил мне забвение, я бы отказался. Твоя сестра всегда будет со мной, и хватит об этом.

На переправе сделали почти все, что требовалось. Подробности тебе доложит Карваль. Послезавтра я отправляюсь к отцу, а от него скорее всего в армию. Тебе придется тяжелее, чем мне, но ты выдержишь. Катарина... Я вывожу это имя, и рука у меня не дрожит. Катарина считала тебя способным поднять любую ношу, и ты...»

— Монсеньор! — донеслось откуда-то издалека. — Графиня Савиньяк.

— Хорошо.

— Монсеньор, мне выйти?

— Только если боитесь, — попробовал пошутить Робер, но маленький генерал шутки не понял.

— Мы все равно должны встретиться, — начал он и вдруг улыбнулся. — Нам уже не разойтись.

— Тогда держитесь. — Иноходец поднялся навстречу вошедшей женщине. — Добрый день, сударыня. Разрешите представить вам барона Карваля.

— Наслышана, — сощурилась Арлетта. — Вы похожи на своего брата.

— Госпожа графиня, я должен принести вам свои извинения за то, что не предотвратил нападение на Сэ.

— А вы могли это сделать? — Таким тоном спрашивают о ерунде, так щурятся завидевшие добычу кошки.

— Мог! — отрезал Карваль. — Но тогда не счел нужным.

— Какая милая откровенность. — Графиня улыбнулась и села. — Робер, твой генерал всегда столь правдив?

— Да.

— Не всегда, Монсеньор, — поправил Никола. — В некоторых обстоятельствах я...

— Лэйе Астрапэ, вы шли за мной, а я шел за Альдо и врал. С каждым днем все больше... Сударыня, я...

— Постой. Скажи наконец, что это за «лэйе Астрапэ!». — Если бы Марианна смотрела как Лауренсия, у нее были б глаза графини Савиньяк. — Звучит по-гальтарски, но подобной формы я не встречала ни у Иссерциала, ни у гайисских трагиков.

— Это... призыв к одному из древних богов. Точно не скажу, лучше спросить барона... Эти слова выбиты на одной из его камей.

— Я как-нибудь сама спрошу, заодно и антики посмотрю, но это терпит. Робер, ответь мне на один вопрос и можешь возвращаться к своим делам. Ты читал письмо принцессы Елены? То, где она не хочет выходить за моего сына?

— Читал... Я его отдал Катари. Вместе с остальными... Мы хотели вернуть письма девочке.

— Так и сделаем. — Графиня непонятно чему усмехнулась. — Я перешлю письма Валмону. Он их переправит девочке при первой же оказии.

3