Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

Верхнюю тропу украшали бакраны на козлах, вдоль главной дороги торчали бириссцы в пятнистых шкурах, под ногами лежали ковры. Холтийские, насколько Марсель разглядел. Зрелище радовало глаз и душу, поскольку всадники Бакны не только украшали пейзаж, но и гнали из сердец расположенных ниже «барсов» самую мысль о вероломстве. Успокоившись на сей счет, Валме решил, что конной статуи в лице Алвы хватит, и с чистой совестью завертел головой, разглядывая знаменитое ущелье. То, что его уже взяли, не могло не радовать. Чем больше вражеских крепостей занято, а кораблей потоплено, тем меньше остается неприятностей, а славы Марсель никогда не алкал, по крайней мере военной. Придумать новый фасон воротника приятней, чем насадить на шпагу лишний пяток несчастных, только дамы надевают платья с новыми воротниками ради маршалов и адмиралов. Такова натура — мужчина, завоевывая женские сердца, колотит себе подобных, как какой-нибудь кот или петух, но коты и петухи «переодеваются» лишь дважды в год и лишены возможности изменить свою песню... Натура все-таки дура, и возвращаться к ней нелепо.

— Скажите, — окликнул Марсель Коннера, — в Варасте водятся матерьялисты?

— Может, и водятся, только зовутся иначе... У нас всё ежаны да тушканы, а в книжках про них вроде по-другому прописано.

— Матерьялисты у вас зовутся ызаргами.

Развить мысль Валме не успел — в перегородившей ущелье стене распахнулись ворота, на выносных башнях грохнули пушки, и под мужественный медный грохот навстречу Алве выползла другая кавалькада, возглавляемая кагетом на белом коне и бакраном на козле с полосатыми рогами. Король и казар. Бакна Бакранский и Баата Кагетский, он же Лисенок, а на гербе у Валмонов были борзые. Это обязывало.

— Мы быстрее! — сказал Валме и пришпорил горбоносого варастийского жеребца. Шелиахом виконт был сыт по самое горло, но мориск был молчаливей коряги, а Ворон против подкрепления ничего не имел. Маневр Марселя незамеченным не прошел — здоровенный черный всадник догнал казара, и Валме едва не прослезился, узнав его высокопреосвященство. Бонифаций слегка опал пузом, а ехавший следом Дьегаррон, наоборот, чуток отъелся — война полезна и для толстых, и для тощих... Бакна Талиг тоже не позорил, хотя борода у бакранского величества могла бы быть и не столь козлоугодна. Лисенка Валме оставил напоследок, и Лисенок этот напоминал олененка. Очень трепетного, очень глазастого и неимоверно живучего.

Между всадниками оставалось не больше сотни бье, и Ворон двинулся шагом навстречу кагету. Шелиаху достался уже имевший дело с мориском Бакна, и Валме с чистой совестью рванул к Бонифацию. Из дипломатических соображений обниматься не следовало, но виконт с наслаждением очертил левой рукой круг в настоящем бакранском приветствии.

4

Донимать Карваля сразу не стоило, и Арлетта просто запомнила невысокого плотного офицера с очень цепким взглядом. Прощенный мятежник и свежеиспеченный генерал напоминал не только своего брата, но и первого Франциска. Такой же беспородный и... незабываемый. Про Сэ Карваль врал — Сэц-Арижи выказали удаль по собственному почину, никого не спрашивая. Или не врал, если крепыш значил больше, чем пристало командиру оставленного Анри-Гийому смехотворного гарнизончика. Вытащивший Арлетту из Сэ перед самым налетом Райнштайнер темнил, но думать еще и о бергере было совсем не ко времени, и Арлетта вернулась к пропаже.

Явно ничего не подозревавший Робер передал письма «Елены» обожаемой кузине. Все. И все они были тошнотворно-приторной чушью, в которую Арлетта едва не поверила, ибо несколько лет сидела по шею в Алисином мармеладе. Любой, кто увязал в нем хотя бы по колено, принял бы изделия Марселя за чистую монету. И любой же, кто имел представление об Эмиле, понял бы, что Елена или врет, или по дурости повторяет за врущим папенькой. Катарина поняла и вряд ли уничтожила любопытный документ. Значит, он где-то лежит, а вместе с ним могут лежать и другие.

Куда беременная и постоянно находящаяся на глазах женщина спрячет что-то важное? Катарина не могла ворочать тяжести, прыгать по шкафам и даже поднимать руки. Королева оставалась одна в церкви, спальне, будуаре и кабинете. Церковь сто раз обыскивали, и потом, бумаги туда еще нужно пронести. Тайников во вновь отделанных комнатах не имелось, но ведь сунула же Катарина куда-то отданное ей письмо! Куда? Одиночные листки можно прятать в книгах, и Арлетта в первый же день лично перетрясла все, что побывало в руках ее величества. Выпало несколько закладок с пометками и недурными набросками лошадей. Бегущих, лежащих, стоящих, положив друг на друга морды... Их Арлетта, поддавшись минутному порыву, сожгла и вернулась к поискам. Ни под матрасами, ни между спинкой кровати и стеной, ни за зеркалом ничего не нашлось.