Сердцебиение зомби

Она выходит в джинсах и черном свитере с вырезом, который определенно подчеркивает ее сиськи. Я стараюсь не пялиться, потому что считал себя джентльменом, когда был настоящим мужчиной. Но я помню, как эти красавицы выглядят, на ощупь и на вкус. Я помню ощущение, когда они окружали мой член. Как они выглядели, покрытые моей спермой.

Я стону.

— Ты продолжаешь так на меня смотреть, и, может быть, нам стоит просто остаться вечером дома, — говорит она.

Я делаю шаг к ней, готовый затащить ее обратно в постель, но потом она смеется, и я понимаю, что она дразнит меня.

Я удивленно моргаю. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то дразнил меня.

Улыбаясь мне, она похлопывает меня по груди.

— Ты выглядишь в этом очень красиво.

Я опускаю взгляд, потому что, когда она стоит передо мной и выглядит так чертовски великолепно, я совершенно забываю, что надел ранее. Синий свитер, ах да.

— Я и забыл, что у меня он есть, — говорю я. — Но в ту минуту, когда я увидел, надел его, потому что он напомнил мне о твоих глазах.

Я протягиваю ей руку, она берет ее, и мы выходим на улицу. Я оглядываюсь в поисках ужасного человека-мотылька, но он, кажется, исчез.

Осторожно я веду Вивиан прочь от дома, идя знакомой тропинкой в сторону города.

Мы гуляем по лесу. Я в основном молчу, но Вивиан болтает о книгах, которые она пишет. Как бы мне ни нравилось слушать, как она говорит, нервы покалывают у меня на затылке.

Не те теплые бабочки предвкушения, которые я чувствовала раньше, а что-то другое. Чувство страха. Того, что за тобой наблюдают.

Как только я мысленно указываю на это ощущение, человек-мотылек слетает с дерева и приземляется перед нами. Он стрекочет на нас, хлопая крыльями и щелкая клешнями.

— Уходи, — кричит Вивиан. — Я не твоя пара.

Она собственнически кладет руку мне на грудь.

— Я его пара.

«Моя пара». Просто так мой член снова стал твердым, как камень.

Он кричит на нее и делает неловкий шаг к нам, затем все его тело начинает трястись. Он, пошатываясь, подходит ближе, один дрожащий шаг, затем другой. Его экзоскелет больше не выглядит глянцевым, а приобрел пастообразно-серый оттенок.

С каждым шагом он, кажется, погружается в себя. Затем он кричит, издавая низкий пронзительный вопль. Он качается вперед, рушась на землю.

Вивиан прячется за моей спиной, и черт возьми, если это не делает меня счастливым — счастливым и гордым, — что она доверяет мне достаточно, чтобы защитить ее.

— Что за черт? — спрашивает она, выглядывая из-за моей спины. — Он мертв?

— Может быть.

Я колеблюсь, потому что это Кричащий Лес, и здесь все никогда не бывает таким, каким кажется.

Она выползает из-за моей спины и делает один шаг к нему.

— Он… умер от одиночества?

Вивиан оглядывается на меня.

— Это почти печально.

Не отрывая от нее взгляда, я соглашаюсь.

— Это самое худшее.

Эта женщина, моя пара, полностью спасла меня. Возможно, моя собственная кончина не была бы такой драматичной, но теперь, когда она здесь, я понимаю это более ясно. Это то, что происходило со мной. Я медленно умирал. От одиночества. День за днем. Шаг за шагом. Я все меньше и меньше становился частью мира живых. Пока она не появилась.

— Вивиан, — начинаю я, вынужденный объясниться.

Чтобы заставить ее понять то, что я сам едва могу постичь.

Но, прежде чем я успеваю произнести еще хоть слово, мое внимание привлекает движение на трупе существа.

Не подозревая о моем эмоциональном затруднении, она изучает тело, склонив голову набок. Она делает шаг ближе к нему.

— Что за…

Ее фраза замолкает, когда я рывком возвращаю ее себе за спину.

Грудная клетка человека-мотылька раскачивается туда-сюда в судорожном движении.

Отбросив мою мимолетную симпатию к нему, этому ублюдку лучше быть мертвым.

Из его грудной клетки доносится слабое дрожание. Как когти, царапающие панцирь. Затем в его экзоскелете появляется трещина. Сначала просто обломок, попавший в зияющую полость его груди. Затем еще один осколок. Затем фрагмент.

Затем на зазубренном краю панциря появляется крошечный коготь, крошечная конечность крошечного существа, вытаскивающего себя из тела мертвого жука. Он примерно размером со стрекозу, но лишен грации и красоты этого насекомого. Это новое существо — миниатюрная версия человека-мотылька, гротескное и ужасное одновременно как человек, так и насекомое.

Существо отряхивается, расправляя блестящие, скользкие крылья.

— Что. За черт, — произносит Вивиан, задыхаясь, и ее слова наполнены ужасом. — Что это за штука?

— Я не знаю. Я никогда раньше не видел, чтобы такое происходило, — говорю я.

Прежде чем я успеваю озвучить теорию, которая начинает оформляться в моем сознании, еще один крошечный жучок выкарабкивается из туши. А потом еще один. Грудная клетка разрушается со зловещим треском, и внезапно их становится десятки. Затем сотни.

Они поднимаются в воздух, сбиваясь в массу.

Я тащу Вивиан за собой, отступая на шаг. Медленно, надеясь избежать их внимания.

Но я чувствую ее дыхание на своем затылке. Долгий, испуганный выдох.

Черт. Некоторых насекомых привлекает углекислый газ.