Сердцедер

Не успел он пошевелиться, как она уже вернулась на прежнее место и тяжело задышала в ожидании. При приближении Жакмора она повернулась к нему задом и наклонилась вперед. В этой позе он ее и поимел. Совсем как утром, за изгородью.

XX

Ангель лежал около Клементины. В новой трехместной кровати беспокойно сопели спящие младенцы. Снов они еще не видели. Клементина не спала. Он это чувствовал. Вот уже целый час, как они лежали в кромешной тьме и не смыкали глаз.

Он подвинулся, стараясь устроиться поудобнее. Его нога коснулась ноги Клементины. Она вздрогнула и судорожно схватилась за выключатель. Щурясь от яркого света, Ангель приподнялся и посмотрел на жену.

— Что такое? Тебе нехорошо?

Она села и покачала головой.

— Я больше так не могу, — сказала она.

— Что ты больше не можешь?

— Я больше не могу терпеть твое присутствие. Я больше не могу спать рядом с тобой. Я никогда не смогу заснуть, зная, что ты в любую секунду можешь дотронуться до меня. Коснуться меня. От одной мысли о твоей волосатой ноге я схожу с ума. Мне хочется кричать.

Ее голос дрожал от напряжения невырвавшихся криков.

— Спи в другой комнате, — сказала она. — Сжалься надо мной. Оставь меня.

— Ты меня больше не любишь? — соригинальничал Ангель.

Она взглянула на него.

— Я больше не могу прикасаться к тебе, — сказала она, — но если бы только это… Может быть, и смогла бы. Но я даже не могу себе представить, что ты дотрагиваешься до меня, хотя бы на долю секунды. Какой ужас!

— Ты с ума сошла, — сказал Ангель.

— Нет, не сошла. Любой физический контакт с тобой мне омерзителен. Я к тебе очень хорошо отношусь… То есть… я бы хотела, чтобы ты был счастлив… только не такой ценой… только не это… Это слишком дорогая плата.

— Но ведь я ничего от тебя не хотел, — возразил Ангель. — Я просто повернулся и нечаянно тебя задел. Ты доводишь себя до такого состояния, что…

— Ни до какого, — перебила она. — Отныне это мое естественное состояние. Спи у себя в комнате… Прошу тебя, Ангель. Пожалей меня.

— Ты не в себе, — прошептал он, качая головой.

Он положил ей руку на плечо. Она задрожала, но сдержалась. Он нежно поцеловал ее в висок и стал собираться.

— Я пошел к себе, — сказал он. — Не волнуйся, моя дорогая…

— Послушай, — не успокаивалась она, — я… я не хочу… не знаю, как тебе это объяснить… я больше не хочу… и не думаю, что захочу когда-нибудь снова… Попробуй найти себе другую женщину. Я не буду ревновать.

— Ты меня больше не любишь, — грустно промолвил Ангель.

— Как раньше — нет, — сказала она.

Он вышел. Она по-прежнему сидела в кровати и не сводила глаз с вмятины на подушке Ангеля. Во сне голова мужа всегда съезжала на край.

Один из детей заворочался. Она прислушалась. Ребенок успокоился. Она выключила свет. Теперь ей принадлежала вся кровать, и ни один мужчина больше никогда к ней не прикоснется.

XXI

Потушил свет в своей комнате и Жакмор. Затихали далекие поскрипывания пружинного матраца начиненной на ночь служанки. Несколько секунд психиатр неподвижно лежал на спине. События последних дней проносились в головокружительном вальсе перед его глазами, сердце бешено билось в такт. Но постепенно он расслабился и заскользил в бессознательное, смыкая утомленные веки на сетчатке, исполосованной колючим чертополохом диковинных видений.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I

7 мая, вторник

Далеко за садом, аж за разорванным мысом, чью бороду денно и нощно расчесывает море, над обрывом возвышался шлифуемый ветрами каменный исполин — ядреный мрачный гриб неправильной формы, с которым, кроме коз да папоротника, и водиться-то никто не хотел. Из дома его было не видать. Имя ему было Земляной Человяк — в пику Морскому Человяку, его покосившемуся влево братцу, что торчал из воды как раз напротив. Земляной Человяк представлялся легко доступным с трех сторон. Четвертая же, северная, готовила незваному гостю целую цепь почти непроходимых ловушек и западней, как будто специально придуманных каким-нибудь коварным корбюзьером, дабы сделать подъем на глыбу маловероятным.

Иногда таможенники приходили сюда тренироваться, и весь день напролет затянутые в полосатые бело-зеленые трико ветераны вколачивали в новичков науку скалолазания, незаменимую при борьбе с контрабандой, которая того и гляди превратится в стихийное бедствие.

Но в тот день место было пустынным. На руку Клементине, которая, вжимаясь в камень, очень осторожно и медленно продвигалась вверх.

Покорения вершины с восточной, западной и южной сторон в предыдущие дни вспоминались теперь как детские забавы. Сегодня ей придется выложиться до конца. А ухватиться не за что, рука лишь скользит по телу Человяка — гладкому и твердому граниту.

Она вплотную прижималась к почти вертикальному оледеневшему склону. В трех метрах над ней дразнился выступ, за который можно было бы зацепиться. Вот там-то и начнутся настоящие трудности: верхняя часть Человяка представляла собой одну большую нависшую блямбу. Но сначала нужно было преодолеть эти три метра.