Сердцеед +1 (ЛП)

Это самый выдающийся из выставочных центров во всей стране, настолько огромный, что требуется больше пары минут, чтобы добежать от лестницы и холла до аудитории, где Сент ключевой докладчик.

Представители прессы уже на своих местах на стальных раскладных стульях: районные газеты, региональные радиостанции, пять местных новостных команд. Очевидно, это довольно значимое событие. Сотни профессионалов заполнили зал, наготове, вооруженные камерами, блокнотами и микрофонами.

Пока я ожидаю в очереди в приемной, пытаясь незаметно привести прическу в порядок, возле входа меня замечает небольшая группка новоприбывших. Меня тщательно осматривают, после чего начинается перешептывание.

Твоююю ж налево.

Покраснев до кончиков пальцев, я заставляю себя стоять в очереди, пока не дохожу до женщины, выдающей бэйджи.

— Здравствуйте, Рейчел Ливингстон от «Эджа», пришла на выступление Малкольма Сента.

— Дорогуша, они здесь все ради него, — бормочет она, не поднимая глаз. Она находит мое имя в своем списке, и я мысленно благодарю пресс-атташе Сента за эту услугу (или же самого Сента). Я замечаю, с какой неохотой женщина ищет нужный бэйдж, пока наконец-то не протягивает его мне. Я держусь показательно уверенно, когда забираю бэйдж со своим именем и направляюсь внутрь.

Аудитория уже наполнилась, раздаются аплодисменты, когда лысый в сером костюме ведущий конференции, поднимается на сцену.

— Добро пожаловать, — говорит он в микрофон.

Хоть я и пытаюсь сосредоточить все внимание на сцене, пока ищу место, от меня не укрываются внимательные взгляды, сопровождающие меня всю дорогу.

Внутри все неприятно сжимается, когда я думаю о Виктории, чем она сейчас занята, освещает ли она это событие для того дурацкого журнала, в чьем блоге она разместила свое разоблачение обо мне. Она, должно быть, жаждет крови, после того, как Сент уничтожил ее статью.

Слава богу, Викторию я тут не вижу. Но люди видят меня. И, внезапно. Мне. Нет. Дела. До того, что они скажут.

Я страшно взволнована. Взволнована им. При одной лишь мысли о том, что буду сегодня наблюдать за его речью, внутри меня зажигается огонь, так что я собираюсь позволить ему сжечь меня дотла.

Я останавливаюсь рядом с пустым стулом в заднем ряду, рядом с длинным проходом.

В этот самый момент мой взгляд приковывает волнительная суета возле входа, и вид вошедшего Сента, за которым следует группа бизнесменов, отзывается во мне жаром и смятением. Малкольм приковывает к себе все внимание в комнате, где бы он не находился. Самый мужественный из всех, кого я имела удовольствие видеть, со взглядом я-сожру-тебя-заживо, он направляется к сцене в начале зала.

Хоть это и странно звучит, но клянусь, даже воздух меняется в комнате, наполняется энергией, следуя за ним.

Ведущий произносит его имя в микрофон, и вот, позади деревянной кафедры, становится Малкольм-само-совершенство-Сент.

— Как многие из вас знают, с момента запуска, «М4» добилось рекордных показателей роста на всех платформах... но некоторые направления активов «М4» привлекли мое особое внимание. За прошедший год, мы с командой из более, чем четырех тысяч специалистов трудились над тем, чтобы представить вам Interface, который, за тот недолгий срок в сети, побил все социальные медиа сайты по обхвату и подпискам, — говорит он, делая паузу, и смотря в аудиторию.

Он настолько грандиозная личность, что я с широко открытыми глазами стараюсь впитывать каждый его жест, каждое сказанное им слово, то, как он владеет вниманием всего зала. Каждым присутствующим. В особенности мной.

Но...

Он произносит не мою речь. В начале я немного растеряна, но потом понимаю, я и правда утратила свое умение писать. Свою искорку, утратила все. Возможно, он верил, что я смогу. Верил настолько, чтобы предложить мне работать на свою компанию. Дал мне шанс, а теперь понял, что я ни на что не гожусь. Он не захочет меня, даже в качестве сотрудницы. Вообще ни для чего.

Я в таком шоке, что, к сожалению, пропускаю отрывок его речи, пока зал не взрывается овациями.

Я сглатываю комок в горле. Поднимаю на него взгляд.

Чувствую его присутствие по дрожи в коленках. Он улыбается, ждет, пока один из репортеров задаст вопрос, смотрит тому прямо в глаза.

Заметив восхищение во взглядах своих коллег, я уже могу сказать, какими словами они опишут его речь и его самого - завораживающий, вызывающий восхищение, лаконичный, проницательный.

Геттисбергская речь Авраама Линкольна состояла из двух сот семидесяти слов. Так же и Сент, похоже, исповедует и придерживается краткости.

Я еще замечаю, что, когда дело доходит до ответов на вопросы, все встают на ноги, даже если у них есть места. Подобного внимания и влияния мало кто добивается.

Боже, каково бы было согласиться, сказать «да», и работать на него? Каждый день видеть его на работе, как он завоевывает мир, в погоне и достижении всех своих целей.

Нет, я бы не смогла.

НИКОГДА не работай на мужчину, который видел тебя обнаженной.

Должно быть такое правило.

Но больше никогда его не видеть, стало бы ужасной, невыносимой пыткой...