Сердцеед

Я работала на «Эдж» почти два года, сокращения начались больше трех месяцев назад, и мы с коллегами боимся, что станем следующими. Все, включая меня, отдаются на 110 процентов. Но для беспечных коммерческих предприятий этого не достаточно. Похоже, что нет другого способа спасти «Эдж», кроме как значительного капиталовложения, которое не предвидится, или публикации более впечатляющих историй, чем те, которыми мы занимаемся сейчас.

Как только Хелен открывает рот, собираясь заговорить, я с ужасом ожидаю услышать «Мы вынуждены тебя отпустить». Я уже обдумываю историю, идею, которую я могла бы преподнести для своей следующей колонки, что-то смелое, что заставит заговорить о нас и каким-то образом позволит мне продержаться на работе чуть подольше.

— Я думала о тебе, Рейчел, — говорит она. — Ты сейчас встречаешься с кем-нибудь?

— Э... Встречаюсь с кем-нибудь? Нет.

— Что ж, это именно то, что я хотела услышать! — она откладывает свои бумаги в сторону и достает с полки один из журналов, бросая его на стол между нами. — Видишь ли, у меня есть предложение для тебя. Возможно, оно потребует от тебя немного изменить свои моральные убеждения. В конце, я думаю, ты будешь с лихвой вознаграждена, — она показывает мне старый журнал, печально улыбаясь. — Это был наш первый выпуск. Пятнадцать лет назад.

— Обожаю его! — говорю я.

— Я знаю, ты всегда интересовалась тем, с чего мы начинали. Поэтому ты мне и нравишься, Рейчел, — говорит она, не выказывая ни малейших признаков теплоты. Кажется, просто констатируя факт. — Знаешь, «Эдж» раньше что-то значил. Все эти годы, ранее, мы не боялись нарушать правила, рисковали там, где другие журналы пасовали. Ты кажешься единственной, кто все еще придерживается этого. “The Sharpest Edge” — «Под пристальным взглядом» — рубрика с наибольшим числом комментариев. Ты сосредоточена на трендах и высказываешь свое суровое, истинное мнение. Даже когда люди не согласны с твоим мнением, они уважают тебя за то, что ты делишься им с такой честностью.

— По этой причине, как мне кажется, в моем офисе сейчас ты, а не Виктория, — она вскидывает голову, указывая вне офиса, на мою величайшую соперницу, Викторию, должно быть, занятую на своем рабочем месте.

Вики. Помимо меня, она единственная упорно трудится в «Эдж» и каким-то образом всегда преуспевает, обходя меня. Я не испытываю враждебности по отношению к Виктории. И все же складывается ощущение, что проходит какой-то конкурс популярности, на который я не подписывалась. Она всегда выглядит чертовски счастливой, когда Хелен недовольна тем, что я написала, и порой я не могу написать ни слова, просто потому, что волнуюсь, что подумает Виктория.

— Видишь ли, я подумываю прищемить кое-кому хвост. Если мы хотим остаться в деле, становится все яснее и понятнее, что требуется что-то более радикальное. Что-то, что заставить людей заметить «Эдж». Ты со мной?

— Я согласна. Если есть возможность вдохнуть в «Эдж» новую жизнь...

— Мы стали такими жалкими, такими трусами; пишем репортажи с безопасного расстояния, боясь высунуться, боясь нажать на кнопку, чтобы не взорваться. Мы гаснем. Нам нужно освещать темы, которые пугают нас, завораживают... а никто не восхищает этот город сильнее, чем наши холостяки-миллиардеры. Ты знаешь, о ком я говорю?

— О плейбоях?

Она улыбнулась.

— О худшем их них, — она протягивает другой журнал. Я смотрю на обложку, надпись на которой гласит: «Святой или Грешник?»

— Малкольм Сент, — шепчу я.

— Кто же еще.

У человека, который смотрит на меня с обложки, идеальное лицо, прекрасные губы и глаза, зеленее донышка пивной бутылки. Его улыбка сулит беду. Она как бы говорит, что ему нравится причинять неприятности и что, чаще всего, он выходит сухим из воды. Но есть и какая-то отстраненность, какой-то холод в его взгляде. О да, эти зеленые глаза сделаны из зеленого льда.

— Я слышала о нем, — я признаюсь, начиная нервничать. — Да и кто из живущих в Чикаго не слышал.

«Безжалостный», как о нем говорят.

«Прожженный бабник», говорят они.

И настолько амбициозен, что утер бы нос бы даже Мидасу. О да. Поговаривают, что Сент не успокоится, пока не заполучит весь мир.

— Виктория думает, что ты слишком молода и неопытна, чтобы браться за столь рискованный проект, Рейчел. Но ты одинока, а она нет.

— Хелен, ты знаешь, как сильно мне нравится писать о трендах, но также ты в курсе, что мне очень хочется писать о чем-то более важном, истории о домах людей, о безопасности. Я хочу заслужить эту возможность, и если это и есть мой шанс, тогда я тебя не подведу. Какого рода историю о нем ты бы хотела?