СердцегрыZы

К сожалению, все особи мужского пола где-то глубоко-глубоко в подсознании боятся не удовлетворить партнершу. Монолог типа: «А вдруг не встанет? А вдруг быстро кончу? А вдруг у меня слишком маленький? А вдруг ей не понравится?» имеет место быть в любой мужской голове, а тем более если прецеденты подобного рода уже были. А они обязательно бывают в жизни каждого мужчины — у кого-то по пьянке, у кого-то по молодости, у одних по глупости, а у других по здоровью.

Проглотив откровенную сцену в тексте, сначала Никита подумал: «Какая порнуха! Ну зачем же читателю столько подробностей?»

Затем: «А что это, интересно знать, за персонаж?»

И напоследок: «Какое она вообще имеет право с кем-то спать, кроме меня?»

На этой мысли он сам испугался того, о чем подумал, и постарался мыслить в обратном направлении.

«Итак, как я с ней познакомился?!

На благотворительном аукционе. Конечно. От этой благотворительности никакого толка, всегда одни неприятности. Денег много не отмоешь, а возиться приходится значительно… Она чушь какую-то несла. Очень глупо на сцене смотрелась. Дилетант. И книжка у нее фуфло, недоделанное, недодуманное, бездарно написанное женское мыло! И ноги у нее кривые! И ляжки не очень округлые. Да и грудь, скажем прямо, не ах. И что я с ней тогда ужинать и обедать поперся? Да мне просто делать было нечего! Да, делать было совершенно нечего, и она тут как тут прицепилась. Да на что она мне вообще сдалась? Пусть ее этот и имеет. Что мне, жалко, что ли?..»

Телефонный звонок прервал мыслительный монолог.

— Але! — лихорадочно поприветствовал Никита.

— Никита! Добрый день! Это Кристина, я не отвлекаю?! — радостно пропела в трубку она.

— Вообще-то я занят, но говори! — торопливо ответил он.

Ну прямо о-о-очень он занят!

— Ты смог ознакомиться с текстом? Это черновик, конечно, не обращай внимания, там много, много ошибок. Мне… мне просто очень важно твое мнение. Ты ведь главный герой! — тараторила Кристина.

Никита смягчился, заблестел мягкой, шелковистой шерсткой и выдал:

— Ну конечно, ничего. Для черновика нормально. Но есть очень много моментов, которые прямо глаза режут! Надо бы их переписать! — после этих слов Никите стало чуточку легче. Око за око, гадость на гадость.

— О! Я понимаю… Если бы ты смог найти для меня время и указать мне эти моменты, я бы была тебе очень благодарна. У моего редактора, как всегда, на меня нет времени. А я сама не вижу своих ляпсусов, — Кристине очень хотелось рассмеяться, но она с трудом себя сдержала.

— Думаю, в конце недели сможем пересечься, у меня сейчас цейтнот! — стремительно размякал Никита.

— Меня устроит в любое время. Я могу даже приехать к тебе в офис… — «Ну, ну, ну, ведись давай, давай!»

— Приезжай сегодня. У меня будет час, с семи до восьми! Только не опаздывай!

Объяснив место расположения своего офиса на «Мосфильме», Никита положил ноги на стол, взгромоздил на них «Макинтош» и начал чиркать текст красной заливкой. Хороший шанс, чтобы отыграться….

«Люди по натуре своей таковы, что привязываются быстрее к тем, кому сделали добро, чем к тем, кто сделал добро им», — заявлял Никколо Макиавелли. «Люди никогда не потеряют то место, где зарыли частичку своей души», — писала Тэффи. Кристина решила предоставить Никите возможность высказаться, самореализоваться и поучаствовать в ее творческом процессе.

«Когда будет написано пять глав, встречусь с редактором. По опыту — это единственное авторитетное мнение».

— Играй с текстом, чувствуй слова. Текст пластилиновый, слог должен быть живым. Жизненным. Ты скажешь когда-нибудь в жизни «рекламная афиша взывала мою память к воспоминаниям»? — Кристина мотнула головой и хихикнула. — Так зачем тогда пишешь? Стиль, чувствуй стиль!

Никита бомбил первую главу, как летчик-истребитель — легко и безжалостно, чиркая теперь уже ручкой по бумаге. Кристина прилежно слушала его, конспектировала в блокнот, кивала головой и записывала на диктофон.

«На какой… мне нужно делать редакторскую работу?» — на мгновение задумался Никита. Но тем не менее продолжил:

— «Импозантный эгоист и конченый самолюб»… Ну что это такое? Это ж одно и то же! Ну как можно так писать?

Никита ходил по кабинету взад-вперед, эмоционально размахивая измятой бумагой.

«А дело, кстати, говорит», — отметила Кристина и продолжала конспектировать дальше.

— «Его огромные пальцы впивались в мои ягодицы!» Ну это… это вообще полный аут, эротическая сцена должна возбуждать, а не вызывать отвращение. Не умеешь возбудить читателя, лучше не берись! Напиши: «Ночь была великолепна», многоточие, а дальше пусть сами дофантазируют, что хотят.

— Да? А мне говорили, что я умею описывать эротические сцены! — «Вот жлоб, даже до этого докопался».

Кристина сидела в кресле, скрестив ноги, и наблюдала за азартом продюсера. На миг она представила его своим редактором. Если бы Мурат Асрорович так же активно и эмоционально обсуждал все рукописи, явно бы ушел на пенсию в тридцать пять лет.

— Нет, не умеешь!

На этом обсуждение было окончено.