Сердцецветы для охотницы

Уйка остановилась и с видом обиженного котенка уставилась на Руслану:

– Сейчас я временно живу в Цирконе. Поэтому и взялась вас проводить.

Под недоуменным взглядом Зорана Руслана сдержанно кивнула, и троица продолжила путь.

Значит, она не ошиблась. Колдунья, как и многие из ее племени, не нашла дом, где ее природу примут или где ворожбу удастся достаточно долго скрывать. Получается, она живет лишь благодаря тому, что лечит людей, снимает чужое колдовство и порчи? Зарабатывает наверняка не монеты, а еду, питье и временный кров.

Скользкая дорожка.

К колдунам у обычных людей смешанные чувства – уважение к силе тесно переплетено со страхом. Стоит чародею оступиться, и заискивающее почтение расколется, открывая спрятанную под ним глубокую ненависть. И повезет, если все кончится лишь насмешками, а не приглашающей весточкой палачам.

Воспоминание о них прогнало по телу дрожь. В ушах зазвенела жуткая песня. То был лишь мираж ауки, но сердце все равно участило ритм, стоило в мыслях пронестись строкам, что стойко въелись в память: «Мы восславим человечность, колдовство рассеем в пыль!»

– Зоран, – голос чуть дрожал, как и кончики заледеневших пальцев. – Нельзя в Цирконе останавливаться на постоялом дворе.

За рябью белых от снега стволов уже виднелись далекие избушки. От их труб к небу тянулись стебельки дыма, а окошки в сгущающихся сумерках манили уютным свечением.

– Боишься, что палачи нас ждут?

Зоран по привычке положил ладонь на рукоять меча, будто враг уже был здесь. Отвернувшись от близящегося пригорода, страж вернулся к Руслане. Ей показалось, что свободной рукой он хотел коснуться ее плеча, ободряюще притянуть к себе. Но когда их разделяла всего пара шагов, Зоран остановился и покорно склонил голову.

– Мы что-нибудь придумаем.

«Будто я его госпожа, – с неожиданной тоской подумала Руслана и с досадой поджала губы. – Или не человек вовсе. Чужая драгоценность, которую нужно уберечь в дороге».

– Палачи? – снег даже не скрипнул под босыми ступнями Уйки.

Ее бледное лицо вмиг оказалось на расстоянии вытянутой руки слева от Зорана.

– Эти мясники? Почему вы не сказали, что за вами погоня?!

– Потому что ты не спрашивала, – развела руками Руслана.

– Потому что были вещи поважнее, – одновременно с ней напомнил Зоран о ранах Князя.

– Но они не знают, как мы выглядим.

Сказав это, Руслана прикрыла веки, и перед внутренним взором заплясали свежие воспоминания. Родной дом. Скорое прощание. Топот копыт и снег, искрами взметающийся с дороги. И снова нутро сжалось от безответного: «Не тронули же палачи отца и матушку?»

– Мы сделали все, что могли.

Кому предназначались эти слова Зорана? Уйке или ей? Руслана подняла взор слишком поздно, чтобы узнать наверняка. Зоран уже отвернулся, вновь вглядывался в далекие огоньки чужих домов.

Уйка металась и не знала, что делать: беспокойно ходила от одной тонкой ели к другой, кусала заалевшие губы и что-то неразборчиво бурчала. Напускает порчу? Нет, с таким потерянным видом вряд ли кто-то будет колдовать.

Руслана привалилась спиной к ближайшему дереву, чтобы дать ногам и спине хоть сколько-нибудь отдохнуть. Сквозь кафтан коснулась груди в том месте, где под плотной тканью покоилась ладанка с родной землей. Матушка учила собирать такой оберег: в небольшой мешочек нужно зашить щепоть земли с росстани у дома, столько же – из-под печи и из-под ворот. Родная земля поможет вернуться домой и убережет от бед, которые могут настигнуть в пути. Но, похоже, не всякая напасть такому оберегу по зубам.

– Боишься палачей, – вслух подметила Руслана. – Сталкивалась уже с ними?

Уйка перестала бродить из стороны в сторону. Остановилась, будто перед ней выросла незримая стена.

– Я видела, как они казнили ведьму.

– Давно? – Зоран выглядел таким же удивленным, как и Руслана.

О палачах слышали все, но в Хрустале охотники на ведьм никогда не появлялись. Не верилось, что колдунов в городе вовсе не было. Скорее, они просто хорошо прятали свой талант, а не пытались на нем нажиться. Или выжить благодаря ему. Как Уйка.

– Давно, – в опустившихся сумерках Уйка походила на печального призрака. – Я тогда только начала выходить из леса. Только стала понимать людскую речь. Меня кликали Юродивой. Никак не колдуньей. Потому и палачам до меня дела не было.

Смысл слов постепенно складывался в голове Русланы в странную, необычную картинку. Слова Уйки заставили охотницу по-новому взглянуть на колдунью. Без едкого раздражения, с которого началось знакомство. Без первородного страха перед неведомой силой, подвластной чародейке.

Теперь Руслана смотрела с изумлением напополам с жалостью, не веря, что поняла все верно. Но Уйка не увидела направленного на нее взгляда, не почувствовала, что слушатели ее переменились в лицах. Всхлипнув глухо, она продолжила:

– Она была плохим человеком. Воровала молоко у коров, и те после этого сильно хворали. Просила монеты, чтобы вылечить буренок от своего же зла. Она думала, что люди терпят. Но они просто ждали помощи.

Уйка запиналась, говорила торопливо и суетно. Будто убегала от воспоминаний, вылитых в слова.