Сердцецветы для охотницы

– Человек? – беззвучно открылись его губы. Подбородком Зоран указал на загадочного хо– зяина.

Руслана пожала плечами и на цыпочках подкралась чуть ближе к дышащей жаром печи. Тотчас тень зашевелилась, застонала, точно от боли, и из-под одеял показалось щербатое лицо незнакомого мужика. Он не выглядел безумцем или дурачком. Взор, направленный на Руслану, был вполне осмысленным, а в одутловатых чертах лица не читалась болезнь. Только вот говорить мужчина не мог, как ни пытался.

– М-м-м, – промычал бородач и рысью спрыгнул с печи. Не стар и вполне силен.

Руслана отпрянула, а Зоран, наоборот, выступил вперед. Мужчина замотал головой, как теленок, которого вели на привязи, спешно замахал жилистыми руками. Пытался что-то изобразить, но гости лишь хмурили лбы.

– М-м-м, – показал он на стол и замычал громче. – М-м-м!

– Хозяин, ты чего подскочил? – в комнату, обнимая две ярко-оранжевые тыквы размером с головы хороших поросей, влетела Уйка. Она бухнула тыквы на стол, сдула с лица белоснежную прядку и взволнованно усадила немого за стол. – Это мои друзья. Они нас не обидят.

– М-м, – закачал тот головой, а потом поверженно ее опустил.

Пока Уйка любовно гладила мужика по поредевшим у макушки темным волосам, немой разглядывал гостей. Руслане от его цепкого взора было не по себе. Казалось, бедолага, лишенный людской речи, общался без слов – в его жестах, выражении лица и даже взглядах было столько всего!.. Но Руслана не понимала. Смущенная странным знакомством, она могла лишь гадать, в чьем доме оказалась.

– Хозяин приглашает нас к столу, – наконец перевела Уйка. Мужик снова замычал, и колдунья добавила: – Еще он разрешает остаться на ночь, но спать придется в светлице. Отдельных комнат для гос– тей нет.

– Главное, что в тепле, – Зоран вновь поклонился, и Руслана сделала то же самое. – Я и на полу поспать могу. Лавки уступлю девушкам.

– Вот и ладненько! – хлопнула в ладоши Уйка и радостно закружилась в танце с одной из тыкв.

Хозяин издал гаркающий звук, напоминающий смех. Он с отеческим теплом наблюдал за Уйкой, а когда та закончила танцевать, помог разделать тыквы. Все собрались вокруг стола, и каждый был занят своим делом. Мужчины орудовали большими ножами, а девушки резали тыквы на кусочки поменьше.

– М-м? – когда с первой тыквой было покончено, Хозяин очертил рукой пространство вокруг и вопросительно посмотрел сначала на Зорана, а затем на Руслану.

– Спрашивает, как вам Циркон, – подсказала Уйка и стерла со лба выступивший пот. Колдунья стояла у пышущей жаром печи – складывала на шесток порезанную тыкву.

– Хороший город, – вежливо улыбнулась Руслана. Она ловко орудовала маленьким ножичком. Даже не глядя на стол, умудрялась резать все ровно, не поранившись. – Люди здесь добрые. Госте– приимные.

Она украдкой посмотрела на Уйку, вспомнив, как та чуть под снегом их не похоронила. Всего-то стоило навести стрелу на зверя!

Хозяин после слов Русланы стал будто бы мрачнее. Без былого блеска в темных глазах он взялся помогать гостям – подавал Уйке готовые к жарке ку– сочки.

– М? – Хозяин ткнул пальцем в Зорана, когда тот пересекся с ним взглядами.

– А мне не с чем сравнивать, – пожал тот плечами. – Я всю жизнь провел в Хрустале. Город не большой, но и не маленький, но и его я посмотрел не весь.

– Почему? – сочувственно спросила Уйка.

– Я с детства покинул родной дом, чтобы попасть в дружину. Жил в Хрустале, но с княжескими наместниками и другими мальчиками, которые хотели стать воинами.

– Люди, – фыркнула Уйка. – Не понять мне вас. Как можно хотеть быть воином? Проливать чужую кровь, рисковать жизнью?

– В родном доме мне не было места. Я искал способ сбежать и нашел его в дружине.

Руслана внутренним взором вновь нырнула в чужое прошлое. Вспомнила братьев и сестер Зорана, которые ненавидели неродного мальчика.

– Ты мог сбежать в лес, – с искренним недоумением Уйка выгнула светлые брови. Те мостиками повисли над широко распахнутыми глазами-озе– рами.

– М-м! – поддержал колдунью Хозяин.

И лишь Руслана не посмела даже мысленно обвинить Зорана или подумать, что его выбор был неверным. Она помнила его боль, которой мальчик истекал, как кровью, когда бежал в неприветливый лес. Она знала, какой уродливый шрам на душе чаща подарила Зорану за пустое доверие.

– Быть воином – почетно и гордо, – заученно молвил Зоран. Руслана же услышала в этом другое: «В дружине свой кров. И деньги». Он сбежал, не сбегая. – Потому берут в дружину лишь отроков знати или талантливых бойцов. Пробиться я мог лишь вторым путем, поэтому отдал жизнь обучению военному делу и тренировкам. Я преуспел и мог бы стать гриднем…

– Княжеским стражем?! – от изумления Руслана едва не выронила ножик.

Другой бы на месте Зорана возгордился, не преминул бы похвастаться. Но Зоран выглядел усталым… и пустым.

– Я не смог уехать из Хрусталя, хотя мечтал об этом все детство и юность.

– М-м?

– Как это… не смог? – Руслана оперлась на край стола. Почему-то слегка закружилась голова, и стало дурно. В мыслях, как пчелы в улье, зажужжали чужие голоса: