Сердцевина яблока: Демифологизированная история The Beatles

Клейн ожидал встретить в Аспиналле соперника и долгое время подозрительно на него поглядывал, но постепенно понял, что перед ним старый приятель битлов, который не собирается играть с ним в борьбу за власть. Крис О’Делл говорит, что, как ей показалось, Джордж Харрисон тоже был не в восторге от Клейна после первой встречи, но за него был Джон, и Джордж успокоился.

«Однажды, когда я была у Джорджа, зашел Клейн, и они о чем-то беседовали, — рассказывает она. — Когда он ушел, я откровенно призналась Джорджу, что не люблю Клейна. На это он мне сказал: “Ну да, ведь он бизнесмен. Я тебя понимаю, но он делает нам деньги!”

Время шло, атмосфера в Apple становилась все хуже, — продолжает Крис. — Самого Клейна мы редко видели. Я смогла как следует его рассмотреть, только когда увидела фото в газетах».

Клейн знал, как понравиться Beatles, по крайней мере троим из них. Во время той знаменитой первой встречи, пока Ли Истмэн горячился, выходил из себя и орал на него, маленький нью-йоркский бухгалтер сидел с видом невинной овечки, позволяя своему обидчику рвать его на куски. Трое битлов поспешили ему на выручку. Как говорил Дерек Тэйлор, «они всегда за тех, кого бьют».

Со стороны Пола Маккартни Клейн не встретил такого сочувствия. Пол возненавидел его. Его возненавидели также служащие Apple, которых он увольнял наобум и без разбору. Уцелели лишь те, кто смог доказать свою незаменимость или хотя бы безобидность. Впоследствии Клейн признавался, что некоторых он все-таки зря уволил. Например, он выгнал девушек, которые подавали чай, а потом оказалось, что в Apple нельзя выпить даже чашечку чаю. Впрочем, он всегда находит себе оправдание. Лес рубят — щепки летят, говорит он, при любой чистке всегда кто-то страдает. Он утверждает, что битлы хотели избавиться от присосавшихся к ним паразитов, но не решались сделать это сами и потому поручили ему, Клейну.

После десятимесячного «правления» Клейн объявил, что Apple процветает как никогда. К этому времени все охотники выпить и закусить за счет Beatles были уже «за воротами». Алекс-волшебник утратил звание «сумасшедшего изобретателя», а вместе с ним и должность начальника отдела электроники. Поток денежных средств, которые, бывало, свободно утекали через передние двери фирмы, был теперь остановлен. За первый год существования Apple потеряла почти миллион долларов. Клейн за 10 месяцев принес Beatles 10 миллионов. Во всяком случае, так он утверждает.

Клейн не скупится на похвалы в свой адрес. Одни его хвастливые замечания заслуживают доверия, другие требуют тщательной проверки. То, что он освободил Beatles от торговых банкиров, — чистая правда, а вот с десятью миллионами еще надо разобраться. Эта сумма появилась в результате сделки в отношении Northern Songs: 10 миллионов — всего лишь сумма, которую Beatles получили от продажи своих акций в этой компании. Вскоре после того, как Beatles продали свои акции Northern Songs концерну ATV, Клейн начал заявлять во всеуслышание, каким плохим бизнесменом был Брайан Эпштейн. Однако именно Эпштейн добился того, чтобы Beatles держали свои акции в Northern Songs. В свете этого факта нападки Клейна на первого менеджера Beatles не имеют под собой никакого основания, поскольку на момент продажи эти акции составляли значительную часть всех капиталов Джона и Пола. А Клейн продолжал называть дураком человека, который обеспечил им такое ценное помещение капиталов.

«За все годы Эпштейн сделал Beatles всего 7 миллионов фунтов, — говорит Клейн, воздевая руки к небесам, словно призывая в свидетели самого Господа Бога. — А я за короткое время принес им 9 миллионов. Beatles переросли Эпштейна, так же как они переросли того аранжировщика… как бишь его… Мартина. Чего добился Джордж Мартин с тех пор, как они ушли от него, я вас спрашиваю. Ничего. Beatles хотели завязать с Эпштейном, они лишь ждали, когда закончится срок контракта, а Эпштейн пытался помешать им».

Такие заявления требуют весомых доказательств, но Клейн не готов их представить. Он лишь добавляет, что «результаты покажут». Справедливости ради надо отметить, что сами битлы никогда не предъявляли таких жестоких обвинений своему первому менеджеру. Клейн замалчивает тот факт, что Эпштейну принадлежит заслуга создания выдающегося музыкального феномена мирового масштаба, три четверти которого ему, Клейну, удалось унаследовать. В то время когда Эпштейн превращал четырех неряшливых парней, игравших в ливерпульском подвале, в крупнейшее событие шоу-бизнеса 60-х годов, Клейн торчал в офисе захудалого филадельфийского театрика и заключал очередную мелкую сделку. Подобная слепота в отношении таланта Эпштейна удивительна для такого педантичного и искушенного в музыкальном бизнесе дельца, как Аллен Клейн. И объяснить ее можно лишь одним: он нарочно умаляет заслуги Эпштейна, дабы преувеличить свои.