Серебряная дорога

Мея оказалась на улице так внезапно, что не успела не только переобуться, но даже подумать об этом, а ее сандалии с тонкими подошвами не слишком годились для хождения по корням и шишкам. Однако она не замечала этого; рыдая, она старалась как можно быстрее удалиться от дома, только бы Силье не видела ее слез. Сначала она бежала, толком не разбирая дороги, потом долго стояла, прежде чем ей удалось восстановить дыхание и немного прийти в себя. Деревья, громко скрипя, качались, царапая ей руки ветками, словно пытались схватить. Собака увязалась за ней, но постоянно сворачивала то в одну, то в другую сторону, исчезая среди упавших стволов и веток. Мея пожалела, что нет поводка, тогда бы она держала собаку рядом с собой. Сердце трепетало от страха, но она сама не знала, чего боялась больше: мелькавших среди деревьев теней, диких зверей или одиночества. Ей никогда еще не приходилось бывать в лесу в таком захолустье, где, как она понимала, сколько ни кричи, никто тебя не услышит. Окружавшие ее деревья были старыми, их возраст явно насчитывал десятки лет. Покрытые мхом толстые серые стволы сосен тянулись так высоко к небу, что у нее закружилась голова, когда она подняла взгляд к кронам.

«Здесь можно легко потеряться, и никто не найдет», — подумала она.

Озеро, которое она видела из окна машины Торбьёрна, оказалось большим. Какое-то время она шла вдоль берега; ее ноги оставляли глубокие следы в поросшей травой и мхом мягкой земле; маленькие кривые березки стояли, понурив головы и купая ветви в воде. Из зарослей вышла собака и принялась жадно пить. Мея села на валун, покрытый почерневшим мхом, похожим на свернувшуюся кровь, сняла сандалии и сунула пальцы ног в воду, однако быстро подтянула их к себе. Собака снова убежала, и Мея торопливо последовала за ней. Вдоль берега змеилась еле заметная тропинка, отклоняясь в сторону, только когда требовалось обогнуть упавшее дерево или переправиться через бурные ручейки. Мея начала уставать. Сколько времени прошло? Можно ли уже возвращаться? Она достала одну из полученных от матери сигарет, чиркнула зажигалкой и сделала затяжку.

Вдруг она услышала голоса. Снова подбежавшая собака лаяла, как будто звала за собой. Мея поспешила по тропинке и между ветками увидела людей, сидевших на берегу. Горел костер, тонкая струйка дыма поднималась прямо к небу. Они засмеялись, увидев собаку, ласково поприветствовали ее, а потом заметили Мею. Она выронила сигарету изо рта, но быстро наклонилась, подняла ее с земли и сделала затяжку, словно ничего не случилось, однако почувствовала, как щеки залились румянцем.

Парни… Молодые, с прыщавыми лицами и выпирающими вперед кадыками, дергавшимися при глотательных движениях. Один из них встал и направился к ней. Длиннорукий, довольно своеобразной внешности, он, прищурившись, подошел так близко к ней, что Мея невольно попятилась. Парень вытянул вперед открытую ладонь, словно собираясь поздороваться, но затем внезапно выхватил сигарету из ее пальцев и бросил в воду, не спуская взгляда с ее лица.

— Что ты сделал, черт побери?

— Красивые девушки не должны курить.

— И кто это сказал?

— Я.

Со стороны костра послышался громкий смех.

— И кто же ты такой? — спросила она.

В его серых глазах вспыхнули озорные огоньки, и Мея поняла, что он дразнит ее.

— Меня зовут Карл-Юхан.

Он вытер руку о джинсы и протянул ей. Кожа была шершавой и мозолистой.

— Мея, — сказала она.

Он кивнул через плечо:

— А там у нас Ёран и Пер, они не такие опасные, как выглядят.

Два парня кивнули от огня. Все трое имели пепельные волосы и были одеты в похожие футболки и джинсы.

— Вы братья? — спросила она.

— Все думают, что я самый старший, — ответил Карл-Юхан. — Хотя все совсем наоборот.

Он достал нож из ножен, висевших у него на поясе, и показал кончиком в сторону костра.

— Подходи и садись, — сказал он. — Мы как раз готовим еду.

Мея колебалась какое-то мгновение, а собака уже сидела у костра и, виляя хвостом, поедала глазами рыбу, которой они как раз занимались. Мея бросила взгляд на тропинку, ведущую к дому Торбьёрна. Мох блестел в свете ночного солнца, и лес уже не казался ей столь пугающим.

* * *

К северу от Абборртреска он повернул на новый проселок, хотя Лина запротестовала:

— Хватит уже на эту ночь.

— Только этот, и всё.

Гравий трещал под колесами и, вылетая, карябал днище машины. По обеим сторонам тянулись болота. Он мог видеть пар, поднимавшийся из разрывов во мху, как будто дышала сама земля. Проехав несколько километров, он обнаружил черное пятно озера впереди. С каждой стороны от него находилось по одной заброшенной усадьбе.

Остановив машину, направился дальше пешком с сигаретой между зубов, держа «беретту» обеими руками. Ствол наклонил к земле, которая, казалось, качалась. Он не знал, зачем ему оружие, поскольку не мог представить, что способен выстрелить в кого-то. Но в критической ситуации ему не хотелось быть беззащитным.