Серебряная дорога

Лелле вылез наружу, пока мужчина набирал номер. Ноги затекли от долгого сидения, и он решил пройтись немного, чтобы размяться. Обошел чужой «вольво» и, прищурившись, как бы ненароком заглянул внутрь. Мужчина оставил дворники включенными, и они метались из стороны в сторону по мокрому стеклу. В салоне горел свет, и Лелле смог разглядеть чашку с кофе в держателе. На застеленном черным брезентом заднем сиденье валялся всякий хлам: обертки от конфет, рыболовная леска, пустые пивные банки, ножовка, моток изоленты… На переднем сиденье лежало что-то белое. Футболка? Сквозь конденсат, осевший на стекле, он рассмотрел контуры лица своей дочери. Ниже была надпись: «Ты видел меня? Позвони 112». Да, точно… Одна из футболок, которые все эти годы заказывал и раздавала Анетт.

Кто этот мужчина? Он едет из Глиммерстреска?

Голова гудела от волнения, когда он вернулся к своей машине. Незнакомец вышел и протянул ему телефон:

— Спасибо за помощь. Извини, что так получилось. Я не хотел выгонять тебя на улицу в такую дождину.

— Да ладно, — кивнул Лелле. — Мне все равно требовалось размяться.

У мужчины не хватало одного зуба спереди, и, когда он улыбался, язык выглядывал через брешь.

— Ну и погодка, — сказал он. — Пришлось позвонить моей старухе, сообщить, где я. Иначе она бы сошла с ума.

— Твой дом далеко отсюда?

— Я живу в Хедберге… неблизко.

— Тебе надо ехать осторожно. — Лелле вытер лицо рукавом куртки.

— Тебе тоже.

Мужчина потрусил к своей машине. Проводив его взглядом, Лелле достал пистолет из бардачка и вбил в мобильник регистрационный номер автомобиля незнакомца вместе с описанием его внешности.

Мужчина, 50–60, 175–180, нормального телосложения, не хватает переднего зуба. Хедберг.

Автомобильные часы показывали 04:30. Неужели жена щербатого господина в такое время не спит? Лелле это показалось маловероятным. «Вольво» на площадке все еще стоял, и свет в салоне горел. Через зеркало Лелле увидел, что мужчина спокойно откинулся на спинку сиденья. Расстояние не позволяло рассмотреть, открыты у него глаза или нет. Похоже, не торопится… Или выжидает, пока он уедет?

Лелле снова взялся за мобильник. Хассан ответил на втором сигнале, несмотря на ранний час:

— Что опять?

— У меня есть регистрационный номер машины, которую ты должен проверить.

* * *

Торбьёрн настоял, что он приготовит для нее завтрак. Как только Мея спустилась из своей комнаты, его лицо озарила улыбка. Он предложил ей сесть за обшарпанный кухонный стол, а сам, включив радио, встал к плите. Он пытался заставить Силье составить им компанию, но в итоге сдался. Она не любила подниматься рано. Мея не помнила, чтобы они с матерью когда-либо завтракали вместе.

Торбьёрн сварил кофе в медной турке и выложил на стол больше еды, чем они могли съесть вдвоем: простоквашу, овсяные хлопья, яйца всмятку, батон, два сорта сыра, ветчину и какое-то темное мясо, которое Мея сначала проигнорировала, несмотря на все увещевания.

— Ты должна попробовать, девочка! Это копченая оленина, таких замечательных вещей у вас на юге нет.

В конце концов она уступила, отрезала себе кусочек и положила на язык. Постаралась не думать о том, что ест. Соленый, резкий и незнакомый вкус распространился во рту. Чтобы не обижать Торбьёрна, она сделала восторженную мину.

Он рассмеялся, и она увидела, что у него не хватает многих зубов. Вдобавок крошки цеплялись к усам, когда он откусывал булку. Но его вид не вызывал у нее ни малейшего раздражения.

Торбьёрн смотрел на нее как-то странно. Как будто смущался, как будто хотел поговорить о чем-то, но не решался.

— Твоя мама любит поспать.

— Она может проваляться в кровати весь день.

— Жаль, что она пропускает завтрак, это лучшая трапеза за весь день.

На нем была грязно-серая майка, и Мея чувствовала запах немытого тела, как только он начинал двигаться. И как справляется с этой проблемой Силье? Может, старается не дышать, когда лежит рядом с ним? Закрывает глаза и думает о лесе?

Торбьёрн вытер руки о брюки и провел тыльной стороной ладони по засеянным крошками усам:

— Моя матушка сейчас лежит в своем гробу и ухмыляется, Мея. В этом я точно могу поклясться.

— Да? И почему же?

— Потому что ты сидишь здесь. Она постоянно твердила мне, что я должен обзавестись детьми. В ее понимании это было важнее, чем просто найти себе женщину. Иметь кого-то, кто позаботится о земле, когда ты сам станешь старым и немощным.

Мея не знала, что ответить, поэтому потянулась за олениной. Положила большой кусок на хлеб и сразу же жадно вилась в него зубами. Надеялась, что это обрадует старикана. И он действительно улыбнулся.

Торбьёрн вылил остатки кофе в термос и потянулся за наушниками. Мея понятия не имела, в чем заключалась его работа, знала только, что он проводит целые дни в лесу. Как обычно, уходя, он надел зеленую куртку с кожаными накладками на локтях и оранжевый жилет, не сходившийся у него на животе.

— Не забудь, в сарае есть велосипеды, если тебе надоест сидеть здесь, — сказал он на прощание.