Серебряная дорога

Злость заставила Лелле подняться, но мысли не успели за действиями. Он качнулся к Юнасу и вперился в него взглядом, пальцы сжались в кулаки, он хотел разорвать на куски этого парня. Все его тело жаждало этого. Причинить боль. Убить.

Юнас отступил. Их было двое, но они явно побаивались его одного.

— Вы трусливые твари, — сказал Лелле. — Трясетесь только за собственные шкуры, а жизнь семнадцатилетней девушки для вас ничто. Продаете наркоту детям, спаиваете. Таких, как вы, надо расстреливать.

Юнас завопил и, схватив Лелле за куртку, притянул к себе. Лелле попытался вырваться, уголком глаза заметив, как второй брат поднял нож. Холодная сталь обожгла горло.

— Понимаю твой гнев, — прошипел Юнас. — Если бы пропала моя дочь, я бы грыз зубами землю, чтобы найти виноватого. Но мы не имеем никакого отношения к такому дерьму, и мне не нравится твоя позиция.

Металл чиркнул по коже, что-то теплое побежало по шее за воротник — то ли пот, то ли кровь.

Юнас все еще держал его, но Лелле с толикой разочарования подумал, что его мучения, пожалуй, не закончатся сегодня. Так и вышло. Юнас подал знак брату убрать нож, а потом толкнул с такой силой, что Лелле упал между деревьев.

— В следующий раз мы не будем столь же терпеливыми, — сказал Юнас. — Тебе надо найти Варга, на нем и изливай свою злость.

Еще какое-то время Лелле лежал на спине. Он видел, как братья побежали. У него и в мыслях не было преследовать их — они больше ничего не могли ему дать.

Суставы налились свинцом, не хотели подчиняться. Землю вокруг мягким ковром покрывал мокрый мох, холод все больше проникал в тело. Сосны качались над его головой, и в этом шуме он слышал: «Убил ее… Никто никогда не найдет ее…»

* * *

Мея никогда не жила в настоящей семье. И она решила изучить жизнь семейства Брандтов, в которое так неожиданно попала, с близкого расстояния, попытаться разобраться, как у них все устроено. Не вызывало ни малейшего сомнения, что верховодил тут именно Биргер. Когда он входил в комнату, все сразу начинали искать, чем занять руки; ему редко требовалось говорить хоть слово — хватало одного его присутствия, чтобы все встало на свои места.

Аниту он называл «любимая», и ему нравилось целовать ее в белую макушку, но Мея быстро поняла, что это всего лишь игра. Она видела что-то вроде этого между Силье и ее мужчинами и в конечном счете с разочарованием сделала вывод, что никакой любовью тут и не пахло, Биргеру и Аните просто приходилось терпеть друг друга. Анита постоянно напевала, работая, поэтому все в усадьбе знали, где ее искать, — шли на голос. Но когда Биргер находился рядом, она предпочитала молчать.

Братья Брандты были очень разными. Карл-Юхан — говорун, он обычно притягивал все внимание к себе. Если в семья и были любимчики, то, бесспорно, это место занимал ее парень.

Пер много смеялся, его громкий смех часто разносился по дому, заражая остальных. Он отлично ладил с животными и коллекционировал ножи. По вечерам Пер втыкал острые лезвия в яблоко и оставлял так на ночь. «Сталь становится тверже в кислой среде, — объяснил он Мее. — Нет ничего хуже хрупкого ножа».

Ёран вечно старался уйти куда-нибудь, спрятаться. Ходил в натянутом на голову капюшоне, чтобы никто не видел расцарапанное лицо. Прыщи, мучившие его, гноились, прорываясь, кровоточили и не собирались исчезать. Мея делала вид, что не замечает его ран, смотрела прямо в глаза. Но в его взгляде пряталось что-то неприятное. Он таращился на нее со скрытой злобой, словно ее присутствие каким-то образом мешало ему.

Однажды Мея лежала, раскинув руки и ноги в стороны, на поляне среди цветущих седмичников. Если прищуриться, эти нежные цветы напоминали снежинки. Краем глаза она видела, что кто-то подошел, подумала, что Карл-Юхан, и с блаженной улыбкой протянула руки. Но ожидаемой реакции в ответ не получила. Приподнявшись, она увидела, что это был Ёран. Жидкие сальные волосы падали на багровые щеки.

— Что, решила, я Карл-Юхан?

— Почему ты подкрадываешься ко мне?

— Это твоя мама приезжала вчера?

— Угу.

— Она выглядит такой молодой.

— Она родила меня в семнадцать лет.

— Ничего себе.

Он сел скрестив ноги. Из уголка рта торчала травинка. Так как солнце светило Мее в глаза, она не видела язвы на его лице.

— Твоя мать, наверное, хочет, чтобы ты вернулась к ней?

— Угу.

— И что ты ответила?

— Я сказала, что мой дом теперь здесь.

Ёран переместился ближе, коснулся коленом ноги Меи. Кожа у него была холодной, несмотря на теплый день.

— Она расстроилась?

— Моя мама как ребенок. Мне всегда приходилось заботиться о ней.

— Но сейчас у тебя есть Карл-Юхан. И мы.

Мея улыбнулась, глядя на цветы.

— Это единственное, чего мне не хватает, — продолжил Ёран. — Девушки. Того, с кем бы я мог делить все на свете.

— Тогда не сиди здесь — ищи свою девушку.

— По-твоему, я этого не делаю? Никому не нужен парень с такой рожей, как у меня. И если бы только рожа.