Серебряная дорога

За едой обычно собиралась вся семья. Биргер и Пер любили порассуждать о конце света. Несмотря на все их старания избегать современную технику, по вечерам они слушали радио, но не просто радио, а определенную волну, считая, что только на ней можно получить крайне важную информацию, то, о чем никогда не говорится в обычных новостях. На этой волне вещали о выживании и о том, как приготовиться к кризисным ситуациям, начиная с того, какие предметы первой необходимости следует запасти, и заканчивая тем, как вырезать аппендицит собственными руками. Тема приближающихся катастроф за столом всегда была главной. Биргер и Пер развивали собственные теории. С умным видом они рассуждали о заговорах США и России. О биологическом оружии и обмане со стороны СМИ. Порой, войдя в раж, они стучали по столу с такой силой, что старый фарфор дребезжал.

Мея не понимала, как можно относиться к таким вещам всерьез. Сама-то она могла думать только о Карле-Юхане, да и как тут не думать, если он постоянно напоминал о себе, касаясь голым коленом ее обнаженных ног или незаметно запуская ей пальцы под шорты. Он все время улыбался уголками рта, и Мея тоже начинала улыбаться

— И чего вас так насмешило? — однажды поинтересовался Биргер, и Мея смутилась — она не привыкла быть в центре внимания.

— Мы стоим на пороге мирового коллапса, а Швеция сократила численность сил гражданской обороны, — продолжил Биргер. — Что ты думаешь об этом, Мея?

— О чем? — Перехватив насмешливые взгляды Пера и Ёрана, она покраснела.

— Почему, по-твоему, мы уменьшили вооруженные силы?

— Наверное, они обходятся очень дорого.

Пер прыснул так, что крошки из его рта полетели через стол, но Биргер этого не заметил.

— Власти хотят, чтобы именно так мы и думали, — заявил он дружелюбно. — На самом же деле они желают нашей погибели, чтобы мы оказались абсолютно беспомощными, когда в наш дом придет беда.

— Оставь Мею в покое, — попросил Карл-Юхан, — незачем ее пугать.

— Я просто хочу, чтобы она все правильно понимала, хочу открыть ей глаза. Мир, к сожалению, не комната для игр.

Вечером, когда они с Карлом-Юханом лежали обнявшись, Мея спросила, верит ли он сам во все это.

— Люди не желают верить в худшее, чего бы это ни касалось, — ответил парень. — Нам не хочется готовиться ни к чему заранее. Мы обычно начинаем действовать только, когда уже становится слишком поздно. Благодаря моему отцу я научился думать как человек, настроенный на выживание в любых условиях, научился всегда быть готовым ко всему и по возможности предвосхищать беду.

— Но, наверное, тоскливо всегда верить в худшее?

— Гораздо хуже потерять всё за одну ночь — всех, кого ты любишь, собственную жизнь — по той простой причине, что ты не смог или не захотел посмотреть в глаза истине.

— Так ты правда веришь, что все будет так плохо? Что война может прийти сюда, в Швецию?

Карл-Юхан положил подбородок ей на ключицу. Его голос был хриплым от усталости.

— Да, я верю в это. Все указывает на такое развитие событий. Но это не играет никакой роли. Мы готовы ко всему, что бы ни случилось. А ради тебя я готов пожертвовать жизнью.

Ночью ей приснилось, что она была той самой курицей, которую щиплют другие птицы. Будто бы сидела на солнечной кухне Аниты, и они набросились на нее. Только это были не птицы, а Биргер и все остальные. Рвали и трепали острыми клювами, пока вместо перьев не осталась покрытая пупырышками кожа.

* * *

В субботу вечером небо висело низко над деревьями. Темные тучи угрожали в любой момент разродиться дождем. Лелле надел резиновые сапоги и натянул на голову капюшон. Он долго взвешивал в руке пистолет, но в конце концов решил не брать его с собой. Посчитал, что так будет лучше. Машину он еще не получил, но до Глиммерсбергета было рукой подать. Йеспер рассказал ему, где они обычно собирались по выходным. Где можно найти братьев Рингбергов и Варга.

Он пошел через березовый лес и издалека почувствовал запах дыма. Над Глиммерсбергетом, накрывая его своей тенью, возвышалась гора. С востока наверх вела укатанная дорога, позволявшая сберечь силы и время, если подниматься на автомобиле. Но раз машины нет, так нет, что ж теперь. В этом даже были свои преимущества. Лелле выбрал незаметную тропинку, змеившуюся с южной стороны. Как быстро выяснилось, она была прилично заросшей, и ему приходилось постоянно лавировать между скользкими валунами.

Скоро он уже мог слышать музыку и смех. Судя по всему, там было довольно много народу. Мышцы ног болели от напряжения, и он остановился на уступе усмирить дыхание. Ему показалось, что Лина находится рядом, пусть даже он не мог видеть ее. Вспомнилось, как они поднимались сюда на снегоходе зимой, когда над головами танцевало северное сияние, а из-за сильного мороза брови и ресницы покрывались инеем. Ее глаза тогда лучились восторгом.

— Такое впечатление, словно там ангелы машут крыльями.

— Ты так считаешь?

— Неужели ты не видишь, как они летят?