Серебряная дорога

Лелле отступил назад. Земля под ногами качалась — сказывались нервы и утомление. Он посмотрел через плечо на полицейский автомобиль.

— Мне нужна машина, — сказал он. — Хочу прокатиться в Лайкасъярви и поговорить с братьями.

— Твоя машина находится в участке, — буркнул Хассан, впившись в него тяжелым взглядом, — и если я услышу, что ты куда-то ездил, то позабочусь, чтобы машину у тебя забрали до конца лета.

Лелле прислонился к ограде террасы. Постарался унять дрожь в ногах

— Вот что, поспи у меня, — услышал он. — А потом поговорим об этом.

* * *

— Я не хочу, чтобы ты оставалась наедине с Ёраном.

Губы Карла-Юхана щекотали Мее шею, и она повернулась в кровати так, чтобы видеть его глаза:

— Почему?

— Потому что ты моя девушка, — ответил он, — а у Ёрана всегда была привычка претендовать на мое.

Мея вскинула брови:

— Ты говоришь обо мне так, словно я твоя собственность.

— Я не это имел в виду, но ты же видишь, как он смотрит на тебя.

— Он может таращиться как угодно и сколько угодно. Тебе не о чем беспокоиться.

Карл-Юхан привлек ее ближе к себе, горячее дыхание обожгло шею.

— Держись подальше от него, — сказал он. — Пообещай мне.

Он покинул ее на рассвете. Мея еще долго чувствовала приятную тяжесть в том месте, где лежала его рука. В комнате было жарко и душно, но Карл-Юхан обнимал ее всю ночь. Во сне она видела лес: как будто бежит по тропинке, а деревья пытаются дотянуться до нее и схватить колючими ветками. Большие клочья ее волос остались висеть на ветках.

Она потянулась к телефону и увидела сообщение от Силье.

Все наладилось. Я простила Торбьёрна. Он просит тебя приехать домой — хочет попросить прощения у тебя.

Мея поднялась и, открыв ставни, впустила в комнату солнечный свет. Понадобилось время, чтобы привыкли глаза. За окном была идиллия. Пасторальная — вспомнила она слово. Картинка, как в кино: по лугу бродят коровы, по стенам хлева ползут вьюнки. Несколько кур, прохаживаясь с важным видом, выискивают что-то на земле. Ей даже показалось, что она увидела Карла-Юхана у дровяного сарая. Он рассказывал ей, что они припозднились с дровами в этом году, и она, слушая его, кивала, словно понимала, о чем идет речь. Такая спокойная, размеренная жизнь казалась ей странной. Она привыкла жить как в горячке, все время менять места, знакомиться с новыми людьми, и о том, что ждет ее впереди, никогда не задумывалась. Ее существование напоминало путешествие по бурной реке, когда не знаешь, куда тебя вынесет течение.

Анита на кухне деловито сновала между микроволновкой и дровяной печью. Ее некогда белокурые волосы, теперь изрядно тронутые сединой, были спрятаны под кроваво-красным платком. Увидев Мею, она быстро заключила ее в объятия, стараясь не испачкать мукой. Под полотенцем лежало несколько горячих буханок свежего хлеба, в воздухе витал приятный запах варенья. Мея почувствовал, что голодна.

— Биргер хочет поговорить с тобой, — сказала Анита.

— Со мной?

— Да. Он на псарне.

Мея всегда любила собак. Но собаки в усадьбе скорее напоминали волков. Их было семь, все с густой шерстью и злыми глазами, неотрывно следившими за каждым ее движением. Карл-Юхан объяснил, что собаки у них рабочие, а не цепные. И лучше их не гладить, хотя у нее даже мысли такой не возникало.

Биргер держал в руках по ведру, когда она пришла, мышцы были напряжены.

— Доброе утро, Мея. Тебе хорошо спалось?

— Да, спасибо.

— Что ж, это радует.

Подбородок у него дрожал, когда он улыбнулся. Поставив ведра, Биргер осторожно положил руки ей на плечи, словно боялся, что она сбросит их:

— Я рад, что ты с нами.

Мея опустила глаза на его рабочие ботинки, перепачканные навозом и землей. От ведер поднимался запах гнили.

— Да, я тоже рада.

Биргер отпустил ее, подхватил ведра и, шагнув в загон, начал раскладывать рыбьи внутренности по мискам; собаки нетерпеливо крутились вокруг него. Мея стояла по другую сторону решетки и дышала ртом, чтобы не чувствовать вони. Старалась не смотреть на розовые кишки, быстро исчезавшие в жадных пастях.

— Как ты, пожалуй, уже поняла, мы здесь, в Свартшё, трудимся не покладая рук, чтобы обеспечить себя всем необходимым. Если ты собираешься жить с нами, я жду от тебя, что ты тоже не останешься в стороне.

Мея подняла голову:

— Мы всегда жили в городах, и я мало что знаю о деревенской жизни.

— Не беспокойся об этом. Мы научим тебя всему, что умеем. Лучшей школы тебе не пройти.

Биргер вывалил остатки рыбьих потрохов прямо на землю, и над ними сцепились две собаки. Он огрел одну из них ведром.

— Я подумал, Мея, тебе следует начать с курятника. Будешь отвечать за сбор яиц и поддержание чистоты. Анита тебе все покажет. Так нормально?

— Звучит замечательно.

— Ну вот и решили.

Он обнажил редкие зубы, и при виде черных дыр Мея почему-то подумала о клавишах пианино. За оградой собаки начали скулить над чисто вылизанными мисками.