Серебряная клятва

Но к утру выяснилось: в кислющее вино, которое на радость гостям решили потихоньку подсластить, случайно добавили вместо выжимки сахарного липового цвета выжимку морок-древа – хитрого кустарника, плоды которого издревле использовали в сонных зельях да чтобы, пугая кого-нибудь, прикидываться мёртвыми. Хельмо от этого стало совсем скверно, а Тсино к утру оправился. В конечном счёте обошлось с обоими, всё успокоилось. И потому тем более удивился народ, когда спустя неделю царь вдруг объявил странную новость.

Он подвёл срок своей мирской жизни. Ровно через два года – как Тсино исполнится пятнадцать – царь собирался удалиться в монастырь. И никому он не дал поколебать своё решение. Конечно, два года – срок немалый, но неплохо знали Хинсдро Всеведущего в народе: решениям своим он не изменял, принял – не миновать.

Не было ли у него размолвки с племянником, а может, с союзниками? Нет ли заговора? Наверное, об этом думал народ, по крайней мере, эти мысли Хельмо читал во взорах. Читал, даже остановив коня и спешившись, озирая толпу. Многие шептались. Каждый смешок или писк ребёнка, каждый собачий лай доносился чётко.

– Здравствуй, мой воевода.

Хельмо видел: двое сходят с помоста. Царь и царевич приближались неторопливо, хотя Тсино явно не терпелось побежать. Хельмо натянуто улыбнулся. Он только сейчас понял, что крепко, до судороги стискивает поводья одной рукой. Что дядя? Не наговорил ли людям дурного? Не сообщил ли, что в город не друзья идут, а враги? Не перебил ли оставленных наёмников?

– Мы ждали тебя. Пусть в этот раз тебя не было мало, но ждали ещё больше. Добро пожаловать домой.

В следующее мгновение Хинсдро опустился перед ним на колено, то же сделал Тсино. А за ними знакомая волна, пронизанная почти осязаемым облегчением, пошла по толпе. И Хельмо тоже опустился на колени против дяди. Тиски на сердце разжались.

– Я рад вернуться. Теперь – по-настоящему.

Когда они поднялись, дядя поцеловал его в лоб. Кивнул, внимательно оглядев, обошёл, и приблизился к Янгреду. Тот – тоже поначалу склонившийся – уже выпрямился. Взгляд горел тревогой, которую он, наверное, просто не мог скрыть.

– И тебе добро пожаловать домой, бесприютный. Парчовой подушки нет, но как уж есть.

И, произнеся это громко и отчётливо, царь Хинсдро Всеведущий вручил командующему армии Свергенхайма, Огненному Янгреду, золотые ключи от Эрейской малой долины.

Эпилог

Дом Солнца так бескраен, что, не загоняя коней, земли его не пересечь быстро.

Дом Солнца древен и священен, именно по нему ступила однажды нога бога Хийаро, Милосердного Воителя и Небесного Скитальца.

Дом Солнца полон странных чудес: там летает над столицей волшебная двуглавая птица, там переливается живительным сиянием вода великого родника.

А ещё Дом этот щедр. Ни одно больше государство Изведанного мира не подарило приюта огненным людям, потерявшим однажды свой Остров. Ныне огненные люди живут в зелёных долинах, и возделывают там землю, и строят города.

Правит Домом Солнца юный царь Второй династии, Тсино I. Нет у него пока прозвища, потому что лишь недавно он занял

трон, а его отец – царь Хинсдро I Всеведущий – удалился в храм. Но и ныне уже все говорят: при Тсино будет весело и спокойно. Тсино светел душой. Храбр сердцем. И окружён мудрейшими. В ближнем кругу его блестящие воеводы, солнечные и иноземные, такие, как Хельмо Миротворец и Огненный Янгред.

У Тсино согласие со всеми соседями.

Со Свергенхаймом – Пустошью Ледяных Вулканов – где всё ещё властвуют Три Брата, наконец научившиеся приходить к единству, хоть и угощающие иногда друг друга отравой.

С Цветочными королевствами, которые, в общем-то, всегда предпочитали худой мир доброй ссоре.

С Пиратской Вольницей, ибо ладят пираты с воеводами.