Серебряная лоза (СИ)

Несложно догадаться, отчего он к этому стремился, ведь дверь всегда запиралась, а сидящему внутри не давали ключа.

Створка плотно захлопнулась, оставив снаружи двоих. Один был так укутан, что замёрзнуть ему не грозило. Второй, на голову ниже, запер дверь и повёл своего спутника под руку через коридор. Свободной рукой он придерживал пустую банку. Эти двое вошли в другую дверь, прикрыв её за собой, и в коридоре вновь воцарилась тишина.

Страж, торопливо проходящий мимо спустя полчаса, не заметил ничего необычного и не услышал тоже ничего, за исключением знакомой мелодии, звучавшей из-за запертой двери. Всё так, как оно и должно быть.

Господин Ульфгар, если и проведывал ночами своё хранилище, не выбрал бы эту ночь. Как-никак, настал тридцатый год нового мира. Сегодня город праздновал, и ещё неделю будет праздновать, и он сам, бессменный правитель, выступал на городской площади с речью, принимал подарки и поздравления, а затем допоздна сидел на приёме, где присутствовали лишь самые важные чиновники, да ещё наместники из других городов.

Господин Ульфгар не любил публичных выступлений, он предпочитал не участвовать ни в каких людских собраниях, но дата обязывала. В прошлый раз такое празднество устраивали в двадцатом году нового мира. В следующий, вероятно, устроят в сороковом.

Мудрено ли, что после утомительного дня правитель крепко уснул?

А вот если бы он, томимый бессонницей, спустился вниз, пожалуй, вышло бы неловко. Ведь двое без приглашения явились туда, открыли потайную комнату и всерьёз намеревались войти.

Маленький и ловкий, осторожно ступая по плитам, прошёл к стене и надавил на камень. Если что и изменилось, это не было заметно, но теперь вошёл и второй. Они старались держаться так тихо, как только возможно, ведь существовала опасность, что от этой комнаты к спальне правителя тянутся слуховые трубы.

Тот, что повыше, опустился на колени у металлического хранилища ростом с человека и сунул руку в отверстие в нижней части. Ладонь его, поднявшись, нащупала вентиль, пальцы тронули штыри, препятствующие повороту. На дне каждого были выбиты цифры, но ночной странник искал не это.

Он осторожно выкручивал нижние части цилиндров, чтобы ощупать внутренности оставшихся в пазах половинок штырьков. И он нашёл, что искал — не зачищенный шов. Теперь он знал, где прячется первая кнопка.

Штыри с лёгкими щелчками поднялись в правильном порядке. И вентиль был провёрнут, хотя это и потребовало значительных усилий. Верхняя часть хранилища раскрылась, как пасть зверя, а тот, кто проделал работу, в изнеможении привалился спиной к стене. Лицо его, и без того бескровное, побледнело ещё больше.

Тут в дело вступил тот, что поменьше. Он вынул из хранилища стеклянный сосуд, поколдовал над крышкой и одолел её. Затем зачерпнул зелёную жидкость вместе с яйцом так, чтобы она его покрывала, и отставил банку в сторону, закрыв надёжно. После вынул из левого кармана замечательное деревянное яйцо, точь-в-точь как настоящее, и поместил на место прежнего. В правом кармане у хитреца скрывалась бутылка, при помощи содержимого которой он восстановил уровень жидкости в сосуде.

Сосуд был закрыт и водружён на место. Механизм со штырьками занял прежнее положение. Пасть хранилища захлопнулась, двое ушли, прихватив банку и не забыв повторно нажать на камень, и стена за ними сомкнулась.

Несколько минут спустя они же пересекли коридор в обратном направлении и скрылись за дверью комнаты, где всё ещё играла мелодия.

— Вольфрам, вот молодец! — сказал Ковар, подтаскивая ближе к креслу ведро с водой. — Ты отлично выполнил свою часть работы.

Ворон, наконец, затих и жадно клевал кусочек мяса, предназначенный ему в награду.

Альседо сидел в кресле почти без сил, неотрывно глядя на банку. И взгляд его напомнил Ковару об одной дождливой ночи и корзинке под белым покрывалом.

Вздохнув, мастер принялся тщательно протирать руки пернатого. Если в хранилище использовался яд, нельзя допустить, чтобы стражники, кормившие пленника, его коснулись. Упадут замертво, и господин Ульфгар заподозрит неладное.

— Мне пора уходить, — сказал хвостатый наконец.

— Ещё минуту, ещё только одну минуту! — взмолился Альседо.

— Нельзя. Сам понимаешь, промедление опасно. Я постараюсь навестить тебя завтра, расскажу, как прошло.

В мастерской хвостатый задержался ненадолго, чтобы сжечь ткань, перчатки и верхнюю одежду, в которой был Альседо. Он надел новые перчатки и протёр банку, опасаясь, что на поверхность мог попасть яд, усадил ворона в клетку и вынес наружу. Ворон покинул двор старым путём, обнаруженным когда-то Каверзой, а вскоре тем же путём наружу выбрался и хвостатый. Под мышкой у него в этот раз была банка.

С той стороны его уже ожидали. Небольшая механическая повозка только и ждала своего часа, чтобы тронуться с места. В квартале от Приюта она остановилась.

— Дальше я сам, — сказал Ковар. — Позаботься о вороне.

— Будет сделано, — прозвучал ответ.