Серебряная лоза (СИ)

Он умолял стражников взять и его тоже или хотя бы сообщить, для какого дела мастера Джереона ведут во дворец. Те лишь отмахивались, ссылаясь на приказ. Ясно было, что ничего хорошего, раз уж цель хранилась в тайне. Увидит ли он ещё своего наставника?

Мастер лишь поглядел напоследок, будто просил о чём-то. И Ковар кивнул, давая молчаливое обещание. Он позаботится и о мастерской, и о Грете.

День прошёл без новостей, но вечером заглянул Гундольф. Грета так и кинулась к нему, забыв об ужине, которым её пытался накормить хвостатый.

— Не знаете пока ничего? Я тоже вот ничего особо не понял, — почесал затылок светловолосый крепыш. — Охрану во дворце удвоили зачем-то, всех наших, кого могли, туда стянули. Они пока не возвращались, так что и расспросить некого. Видел я ещё, докторишку Колмана туда притащили, тьфу.

Колмана Гундольф ненавидел с тех самых пор, как доктор отказался лечить его отца в долг. Старик, уже больной, по осени привёл сына в город и успел пристроить на службу. Давние друзья из милости выделили угол, но долго терпеть им не пришлось. В конце зимы на местном кладбище выросла свежая могилка, а Гундольф остался сиротой. Матери он лишился годом раньше.

— Грета, я вот ещё хотел… — неспешно начал Гундольф, поглядывая на Ковара, и тот понял, что лишний.

— Не буду мешать, — махнул он рукой и ушёл к себе.

Однако не успел он опуститься на топчан и раскрыть книгу, как в дверь негромко постучали.

— Ты чего убегаешь? — спросила Грета. — С чего решил, что мешаешь? Отец ведь и тебе дорог, я знаю.

— Новости мы услышали, а дальше вы уж о своём хотели побеседовать, и я вам ни к чему, — угрюмо произнёс Ковар. — Зачем гостя-то бросила? Иди, я всё равно книгу хотел почитать.

— Гость уже ушёл, — сказала Грета, присаживаясь рядом. — Уж не знаю, что ты себе надумал, но Гундольф для меня лишь друг, и он об этом знает.

— Мне-то зачем о том говоришь? — осторожно сказал Ковар. — Ты ведь не обязана передо мной отчитываться, кого любишь.

— Тот, кого я люблю, — с улыбкой сказала Грета, — лучше всех. С рождения судьба его не баловала, но я ни разу не слышала, чтобы он роптал на свою долю или впадал в уныние. Он очень добрый — даже в адрес своих обидчиков никогда не сказал дурного слова. И умный. Пожалуй, самый умный из всех, кого я знаю, если не считать отца. И когда мне плохо или грустно, я привыкла делиться с ним. Ближе него у меня никого нет.

Ковар ощутил, как сердце в груди превращается в тяжёлый кусок льда.

— Так почему же этот замечательный человек, — произнёс он, стараясь казаться равнодушным, — почему он сейчас не здесь и не поддерживает тебя в нелёгкую минуту?

— Он здесь, — просто сказала Грета, — и сидит напротив меня.

Ковар не сразу смог поверить в эти слова, потому что такого не могло быть никогда. Даже в его мечтах, не то что в жизни. Уже и Грета давно ушла, и свеча догорела, а он всё ещё сидел, ошеломлённый. Затем прижал ладонь к щеке, которую Грета погладила перед уходом, и продолжил сидеть, погружённый в нелёгкие мысли.

Мастер вернулся домой через несколько дней будто бы другим человеком. Он глядел на дочь и ученика, но не замечал их. И вопросов их словно не слышал. Лишь послал Ковара за бутылкой, хотя никогда до этого не пил, а после вновь замкнулся и ни словечка.

Когда допил бутылку, отправил ещё за одной.

Ночью ему снились кошмары. Комната мастера Джереона находилась внизу, но крики донеслись и до каморки Ковара. Хвостатый вскочил, встрёпанный, и у лестницы столкнулся с Гретой — та тоже спешила на помощь отцу. Им едва удалось привести мастера в чувство, он так отбивался, будто на него напали.

— Пусть Ковар со мной посидит, — сказал наконец мастер, когда отдышался и глотнул холодной воды. — А ты, дочка, иди к себе. Да живо, и не спорь!

Грета нехотя отступила, перед уходом поглядев на хвостатого.

— Плохое что случилось, да? — сочувственно спросил тот у мастера.

— Ох, парень, до того дрянное дело… — поморщился старик. — Но рассказать не могу, слово дал. И это мне ещё повезло, а…

Он не договорил, но вскоре Ковар и сам узнал. С доктором Колманом стряслась какая-то беда, он скоропостижно скончался, и его похоронили в закрытом гробу. Ну что ж, доктор Игнац, его главный конкурент, был только рад, а остальные посудачили день-другой, да и забыли. О том, что Колман перед смертью был приглашён во дворец, никто не знал, кроме стражников, а те особо не сплетничали, разве что в своём кругу. С теми, кто мог проболтаться, у господина Ульфгара разговор был короткий.

Мастеру Джереону поручили новое задание — создать сердце лучше прежнего. Для кого оно, старик говорить отказался и с этой работой отчего-то не спешил. Он делал, конечно, чертежи и отливал детали, и каждую неделю ему было что показать тем, кто являлся с проверкой. Но хвостатый видел, что всё это лишь для отвода глаз.

Втайне мастер принялся брать сторонние заказы, причём и такие, с которыми бы раньше не связывался. Казалось, что Джереону для какой-то цели нужны деньги, да побольше. Но лишних вопросов хвостатый не задавал. Ясно было, что мастер пока не готов делиться.