Серебряная подкова

Наступила пауза, которую никто не нарушил хотя бы малейшим движением. Прасковья Александровна, появившаяся в дверях, отступила и тихо закрыла за собою дверь.

- Однако... - Симонов повернулся на съуле, - что, если это самое предположение лишь пустая геометрическая фантазия, дерзкая игра воображения под видом философических рассуждений? Ты сам признаешься в том, что существование твоей геометрии в природе доказано быть не может и пока для измерений в практике нет ей применения. К тому же не менее ясно и противоречие ее любым достоверным истинам... Истинам, - повторил Симонов, все более оживляясь, - Ты, Николя, натуралист, изучение природы подменил, к сожалению, словесной игрой метафизиков. Но, знаешь ли, одно дело играть с геометрией, совсем другое - сверять ее с природой.

Щеки Лобачевского порозовели, рука потянулась к рукописи, лежавшей теперь на коленях Симонова, но тот не заметил этого.

- Ты сам, в бытность еще магистром, говорил не раз"

что природный рассудок лучше, чем напускная мудрость, - продолжал он, выпустив колечко дыма. - Что же случилось теперь с тобой за годы нашей разлуки? Дай же, дай возможность услышать подтверждения твоих мыслей. Факты нужны. Факты, а не рассуждения.

Лобачевский помолчал.

- Пока нет их, - сказал он тихо. - Но будут. Развитиенауки...

- Так, - перебил его Симонов. - Но в таком случае,, что же нас обязывает принимать новые удивительные представления взамен твердо установленных? Пусть опыт и наблюдения доставят нам доказательства, тогда - пожалуйста...

Лобачевский поднялся. Наблюдавший за полетом к потолку второго колечка, Симонов не заметил, как побелели пальцы друга, сжимавшие спинку стула.

- Наблюдения. Опыт, - невесело усмехнулся Лобачевский. - Однако не нужно ли предварительно иметь предположение, дабы опытами было что нам доказать или отвергнуть? У геометров две тысячи лет назад уже имелись понятия - "сфера" и "плоскость". Не потому ли Эратосфен смог доказать, что Земля наша сферична, и даже определить ее размеры? Для решения вопроса, каково же пространство, то, в котором и звезды нашего Млечного Пути, и иные галактики расположены, следует сначала рассмотреть различные математические возможности. Только совершив это, можно потом исследовать: какая из них имеет место в действительности.

Симонов упрямо тряхнул головой.

- Но чувства наши, наша интуиция... не говорят лет они, что правильна геометрия мудреца Евклида? Не должны ли мы доверять своим глазам?

- Свои глаза показывают нам лошадь, вдали находятцуюся, меньше маленькой собачки, той, которая стоит к нам ближе. Разумно ли в таком случае на свидетельство собственных глаз полагаться?

- Ты не шутишь?

- До шуток ли мне? Принятое в старой геометрии предположение, что сумма трех углов прямолинейного треугольника постоянна и равна двум прямым, не есть необходимое следствие наших понятий о пространстве. Один опыт может подтвердить истину этого предположения, - в этом ты, Ваня, безусловно, прав. И оттого сильнее мое огорчение. Ибо правду ощущаю всем разумом, а вот опытами доказать ничего не могу. Выдвинув свое допущение вместо пятого постулата, я сразу расстался навсегда с евклидовым пространством, ибо в нем допущение такое невозможно.

- Я не понимаю, - пожал плечами Симонов, - зачем зке нужно расставаться нам с евклидовым пространством - таким естественным и понятным, таким привычным еще с гимназических лет? Что может быть проще и удобнее?

- Это лишь кажется... Как постулируется Евклидом пространство? Безграничная, по всем направлениям однообразная пустота. Зияющая пропасть.

- Другого понимания пространства естествознание пока не знает. Сам Ньютон...

- Знаю. Вымысел! - сурово прервал его Лобачевский. - Мнение, что Солнце, удаленное от нас на девяносто два миллиона миль, может действовать на Землю прямо через пустоту, без посредства какой-либо промежуточной среды, мнение такое для меня кажется полным абсурдом.

Лобачевский уже не стоял на месте, он ходил по комнате, временами останавливался перед Симоновым, энергичным взмахом руки подчеркивая свою мысль.

- Пространство существует не само по себе, в своем абсолютном, так сказать, величественном одиночестве. Оно теснейшим образом связано с движущейся материей. После чего в уме пашем не может быть никакого противоречия, когда мы допускаем, что некоторые силы в природе следуют одной, а другие - своей особой геометрии... Да-да, не одна геометрия, с которой мы смирились. Впрочем, пусть это всего лишь чистое предположение, для подтверждения которого надобно поискать других убедительных доводов. Но в том, однако ж, нельзя сомневаться, что силы все производят одни: движение, скорость, массу, время, даже расстояния и углы. С этими силами все находится в тесной связи...

- Минутку, минутку, Николя! - не слушая дальше, перебил Симонов. Хорошо, что напомнил об углах и расстояниях. Если я правильно понял, коренное свойство, которым отличается твое воображаемое пространство от евклидова, - это однозначная связь отрезка и угла, а именно:

чем больше стороны треугольника, тем меньше сумма его углов. Так ведь?

- Так.