Серебряная пуля

— Так ведь все равно никто не верит! Говорят, пьяный был, все выдумал. Ладно, скажу! Мы правда выпили. Поллитру на троих. Ну и что?! Все пьют! На дежурстве всегда пьют…

— Ты этого мне не говорил. Запомни, дурень! Или погон хочешь лишиться?

— Да что мне погоны?! Уеду обратно в деревню…

— А прописка?

Комаров снова замолчал. Лицо его еще больше сморщилось, и крупные слезы полились из глаз.

— Ну вот, — упавшим голосом проговорил Илья, — приехали.

— А вы бы сами… — шмыгая носом, забормотал Комаров, — вы бы сами такое перенесли. Да еще никто не верит. Говорят, напился как свинья… бредишь.

— Успокойся, Рудольф, — участливо сказал Осипов, — мы тебе верим, рассказывай.

Комаров некоторое время сопел и размазывал по лицу слезы.

— Тут он как выскочит! — наконец произнес он. — Медведь! Откуда взялся, не знаю. Ей-богу, не знаю! Огромный, страшный. Ну очень большой. Я медведей видел в цирке и в зоопарке тоже. Так этот не в пример больше. Чудовище. Я со страху и про пистолет забыл, а Давлетшин начал стрелять. Только ему нипочем. Бросился на Рашида и давай мять. Как куклу… — Комарова передернуло. — Ну… Ну и все.

— А потом?

— Убежал он. Словно сквозь землю провалился. Я вот думаю…

— Что ты думаешь?

— А может, и не медведь это?

— А кто?

— Не знаю. Может, нечистая сила.

— Ладно, Комаров, можешь идти, — устало проговорил Илья.

— А что со мной будет?

— Разберутся. Если подтвердится, я думаю, ничего страшного не будет. Давлетшин очнется, расскажет…

— Только бы очнулся!

— И что ты на все это скажешь? — спросил Илья, когда Комарова увели.

— Поехали в музей, — вместо ответа предложил Осипов.

В музее царила паника. Дверь долго не открывали, и только вид красной книжицы подействовал словно заклинание. Дубовая створка растворилась, и они вошли в святилище.

— Вы кто такие, товарищи? — подозрительно спросил смуглолицый носатый человек средних лет в массивных черепаховых очках.

— Старший следователь уголовного розыска города Москвы Безменов, — церемонно представился Илья, протягивая удостоверение, — а этот товарищ со мной.

Носатый долго изучал документ, потом грустно вздохнул и назвал себя:

— Исаак Аркадьевич Рубинштейн, заведующий отделом древних цивилизаций Востока. А ваши товарищи уже были утром, — осторожно сказал он.

— Знаю, — строго ответил Илья, — но преступление достаточно серьезное и требует дополнительных сил для его раскрытия.

Осипов про себя усмехнулся вычурности фразы, но внешне остался совершенно серьезен.

— Да уж! — сказал Рубинштейн. — Свалились на нашу голову. — Кто именно свалился, он не объяснил, но чувствовалось, что имеется в виду именно милиция. — Пойдемте, товарищи.

По дороге им встретились несколько женщин с перепуганными лицами. Передвигались они почему-то исключительно бегом.

— Вот здесь, — показал Рубинштейн очерченный мелом силуэт на полу, — здесь она и лежала, Марья Ивановна. Здесь ее настигла подлая рука убийцы. Золотая была старушка.

— Почему вор залез именно к вам? — поинтересовался Осипов.

Рубинштейн пожал плечами:

— Ума не приложу! У нас нет ничего ценного. То есть с точки зрения науки у нас все ценное, даже бесценное, — поправился он, — но с точки зрения вора… Здесь нет ни золота, ни драгоценностей. Даже серебра и то нет. Это не Эрмитаж, не Оружейная палата.

— Так-таки ничего и нет? — усомнился Безменов.

— Повторяю, собрания уникальны, но продать похищенное в нашей стране вор бы не смог. Если только какому-нибудь фанатику-коллекционеру. Да и то вряд ли. Вещи слишком хорошо известны, занесены в каталоги. Немыслимо!

— А если он действительно действовал по заказу, как вы говорите, фанатика?

— Очень мало вероятно. Как вы понимаете, я знаю большинство немногочисленных коллекционеров восточных древностей. Все они очень порядочные люди. На такое они не способны. А за рубеж вывезти подобные экспонаты практически невозможно.

— Что же все-таки похищено?

— Вы знаете, мы до сих пор не можем установить. Пойдемте, посмотрите сами.

В хранилище царил полнейший хаос. Все было разбросано, перевернуто, полки опрокинуты. Создавалось впечатление, что кто-то нарочно устроил весь этот разгром.

— Вандализм! — горестно воскликнул Рубинштейн. — Вот он — истинный вандализм. Так вор не действует. Словно Мамай прошел! Сколько теперь восстанавливать, разбирать эти завалы? Неделю, месяц, а может, год… Я думаю, здесь действовала целая банда. Одному человеку не под силу учинить подобный разгром. Но зачем?! Не пойму. А вы спрашиваете, что взял преступник?! Ну как тут установишь? Нужно проводить инвентаризацию, и только тогда…

— И все же, что он искал? — повторил Безменов свой вопрос.

— Не знаю, милые товарищи милиционеры, не знаю!!! Если бы знал, неужели бы не сказал!

Осипов попытался пройти вперед, не глядя под ноги, и тут же споткнулся. Он нагнулся и поднял с пола череп. Глянул вниз и увидел еще несколько черепов.

— Осторожнее! — испуганно прокричал Рубинштейн. — Вы мне все экспонаты передавите.

— Чей это череп? — поинтересовался Осипов.