Серебряная пуля

Сережа остановился и стал всматриваться в темноту барачного коридора. Сзади постоянно напирали, и милиционер бесцеремонно толкал его назад. По коридору непрерывно сновали какие-то люди в гимнастерках и в штатском. Слышались обрывки разговоров.

— Никаких следов, — долетел до мальчика возбужденный возглас, — абсолютно никаких! Все в крови, а следы отсутствуют…

— Значит, нужно более тщательно искать, — ответствовал начальственный басок. — Не может быть, чтобы не наследили. Ищите, товарищи.

И тут сознание Сережи на мгновение высветило нечто настолько ужасное, что мальчик зажмурился.

Щелчок в голове — картинка… Еще щелчок — еще картинка… Неужели?! Он в страхе подался назад, но толпа не пускала, выталкивая, словно пробку, на поверхность. Он метнулся в сторону, но и тут дороги не было. Зажатый со всех сторон, Сережа дрожал как осиновый лист, не в силах совладать с собой.

А картинки в голове продолжали мелькать с жуткой методичностью. Одну он запомнил лучше других. Разорванный в диком крике рот… обвисшие груди… жирное брюхо… И из этого разорванного брюха внезапно извергается поблескивающий в полутьме остро пахнущий розовый пузырь.

…А потом кровь, фонтаны крови… И запах… Удар за ударом… Ошметки плоти летят в разные стороны… Неужели пришло освобождение… Какое освобождение? Свобода!!! Или?.. Не может быть!

Все поплыло перед глазами, и Сережа рухнул прямо под ноги толпы.

— Сомлел, — последнее, что успело уловить угасающее сознание. — Не каждый выдержит такое…

Часть вторая

Глава первая

1

1971 год, июнь. Москва

Иона Фомич Ванин дремал на диване, когда в комнату ввалился сын и, переминаясь с ноги на ногу, буркнул:

— Там к тебе пришли… земляки…

— А? — спросонья, не поняв, вскрикнул Иона.

— Земляки, говорю, старики эти.

Иона скривился, словно нюхнул нашатыря, потом подозрительно уставился на сына. В словах отпрыска ему почудилась насмешка. Однако лицо ребенка оставалось угрюмо-безмятежным.

— Зови их сюда! — приказал Ванин, поднялся с дивана и взглянул в стоявшее напротив трюмо. Дурацкое стекло отразило хмурую, заспанную физиономию, настороженные сумрачные глаза, в которых явно прочитывалось затравленное выражение.

— Тьфу ты! — сплюнул Иона Фомич, судорожно поправил полосатую пижамную куртку.

Дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникли двое. Иона Фомич кисло улыбнулся и поздоровался.

— Здорово, Ешка, — весело отозвался первый из вошедших, высокий, седой как лунь, здоровенный старец. — Ты, как я вижу, нам не рад.

— Почему же? — пробормотал хозяин.

— Ну не рад, так не рад, мы, откровенно говоря, тоже не больно-то рады, но уж ничего не поделаешь, служба такая. — Он во все горло захохотал. — Именно служба.

Второй старик, значительно ниже ростом и худощавее первого, пока что молчал, смотря себе под ноги. Он тоже был сед, но в отличие от первого был скорее пегим, что называется, «соль с перцем». Из-под кустистых бровей то и дело на Фому зыркали маленькие остренькие глазки, словно крохотные зверьки: выглянут и спрячутся.

— А где Осип? — осторожно спросил хозяин.

— Помер Осип, — неприлично весело ответил высокий дед.

— Ах ты! Жаль! — Иона Фомич изобразил грусть.

— Не надо, Ешка. Не больно-то ты печалишься. Небось если бы мы все померли, ты бы только рад был.

— Что ты, что ты!.. — зачастил Иона Фомич.

Но старики, не обращая на него внимания, без разрешения сели на диван и воззрились на хозяина.

— С чем пожаловали? — осторожно спросил Иона Фомич.

— Говори ты, Артемий, — высокий старик толкнул в бок своего напарника.

Тот кивнул головой и в первый раз прямо и открыто посмотрел на хозяина.

— Ты присаживайся, — властно сказал он, — разговор будет долгий.

Под взглядом невысокого Артемия довольно тучный Иона Фомич как бы съежился. Он осторожно сел за круглый стол и приготовился слушать. Весь его облик выражал покорность судьбе.

— Так вот, — продолжил Артемий, — однако, мы в последний раз пришли.

— Неужели?! — встрепенулся Иона.

— В последний, в последний.. — подтвердил высокий. — Годы уж не те по столицам раскатывать. Дело, ты понимаешь, нешуточное, да и расходы…

— Да как же это, дядя Коля?! — Ванин, казалось, необычайно опечалился.

— Чайку сооруди, — не обращая внимания на жалостный тон, приказал тот, кого назвали дядя Коля.

— Сию минуту, — засуетился Иона. — А может, водочки?

— Тащи, — согласился высокий.

— Погоди, Николай, — одернул его Артемий, — сперва о деле поговорим.

Иона снова сел и выжидательно уставился на гостей.

— Так вот, — повторил Артемий, — мы пришли в последний раз, но это, однако, вовсе не значит, что для тебя все закончилось. Наоборот! Тебе когда сорок стукнет?

— В нынешнем годе, аккурат в ноябре…

— А теперь у нас?..

— Июнь, — подсказал Иона.

— Итого, осталось почти полгода?

— Меньше.

— Пусть меньше, тебе же хуже.

— Это еще почему?

— Да потому, что как только тебе стукнет сорок, ты, бедолага мой, однако, помрешь.

Иона вытаращил глаза и разинул рот.

— Сдохнешь, — расхохотался высокий дядя Коля.

— Что за шутки?!