Серебряная пуля

Место, к которому они приближались, было давно и основательно освоено. Чтобы попасть туда, нужно пройти метров двадцать по неглубокой воде, держа удочки и вещи над головами. На дне хватало острых обломков камыша, поэтому нужно ставить ступни очень осторожно. Отец все так же двигался впереди, и Иона разглядывал на его спине, чуть повыше поясницы, огромный багровый шрам от осколка. Иона и раньше видел шрам, но только теперь осознал, насколько страшно было ранение. Кусок металла буквально разворотил спину.

Наконец они вышли на небольшой остров, почти сплошь заросший камышом. Лишь в середине имелась узкая прогалина, кончавшаяся тихой заводью. Здесь всегда отлично клевали крупные окуни, попадалась и более солидная рыба вроде сковородообразных лещей и темно-золотых карасей.

В молчании закинули удочки. Красные перья поплавков чуть заметно покачивались на воде, отбрасывая ломкие извилистые тени. На один из поплавков села и замерла изумрудная стрекоза. Поплавок отца дрогнул и резко ушел под воду. Рывок удочки — и вот уже на песке подскакивает жирный окунь. И снова тишина…

Клев пошел отменный. Иона залез по пояс в воду, стараясь забросить удочку подальше. Рыбья мелочь щипала за ноги, и было весело и щекотно. У отца, хотя он и стоял на берегу, почему-то клевало чаще. Азарт захватил парнишку, ему очень хотелось перегнать отца по улову, поэтому он не сразу понял, что тот его окликает.

— Иона! — вновь позвал отец.

— А?

— Ты знаешь, кто мы по нации?

Вопрос был настолько неожиданным, что парень обернулся и удивленно уставился на отца. Тот смотрел на него, ожидая ответа.

— Русские, — не особенно задумываясь, сказал Иона.

— Нет, мы — вогулы, манси по-нынешнему. Иона пожал плечами.

— Мы — русские, — сказал он убежденно. — Кто такие эти вогулы? Я не знаю. Мне кажется, вогулы — это те же самые русские, только они в незапамятные времена ушли в тайгу и обособились… Ведь мы с тобой говорим по-русски, никакого вогульского языка я не знаю…

— Это ты не знаешь, а я знаю… — Отец, казалось, начинал сердиться.

— Ну пусть вогулы, — примирительно сказал Иона, — я ведь не возражаю.

— А тебе и возражать не положено. Возражать может тот, кто имеет что возразить. А ты и возразить-то ничего не можешь. Наши предки завоевывали Европу, Рим, когда еще и русских в помине не было. Слыхал про Атиллу?

— Что-то такое проходили, — неуверенно произнес Иона.

— Проходили… Ни хрена ты в школе не учишь, а еще среднее образование получить хочешь.

— Если Рим завоевали, то как здесь оказались? Остались бы в Италии. Там тепло, виноград растет…

— У каждого своя родина, — задумчиво произнес отец, — я вон тоже до Вены дотопал, а там не остался.

— То сейчас, а то тогда…

Отец уставился на воду, совсем не замечая, что у него клюет. Наконец он подсек, но рыба сорвалась.

— Я — вогул из племени пор, — сказал вдруг отец, — жена моя, твоя мать, действительно русская. Но я — вогул. И ты — вогул! — Он замолчал, что-то обдумывая. Иона ждал продолжения.

— И не простой вогул, — медленно, через силу сказал отец.

— А какой?

— Охотник из рода Охотников.

— Так манси — все охотники.

— Не простой охотник…

Отец остановился и, видимо, подбирал подходящие слова.

— Я — последний из Охотников на Консыг-Ойка.

— На кого?! — вытаращился Иона.

— На оборотней то есть.

Иона во все глаза смотрел на отца, не зная, что и подумать. Обычно отец не шутил, тем более не рассказывал небылицы.

— Поверить, конечно, мудрено, — тихо сказал отец, — но нам давно пришло время поговорить. Чувствую, не жилец я. Долго не протяну. Значит, остаешься ты. А когда придут старики, ты должен быть готов.

Речь отца стала похожа на бред, и Иона испугался, что с ним сейчас случится припадок. Один раз такое уже было, к счастью, дома. Отец упал на пол и хрипел в беспамятстве, изо рта у него шла пена. Он не скоро пришел в себя, а отлежавшись, объяснил, что припадок — последствие контузии.

— Не бойся, — сумрачно сказал отец, прочитав страх в глазах сына. — Со мной все в порядке. Слушай дальше. Время от времени в кого-нибудь из вогулов вселяется менкв. Дух то есть… Тогда тот, в кого вселился дух, становится вроде как медведем, убивает всех без разбору. Бродит по лесам, словно зверь, и убивает… С ним никто не может справиться, кроме человека из рода Охотников. Только Охотник может убить оборотня… А если его не убить, он так и будет бродить по земле, сея смерть. — Отец сплюнул на воду и посмотрел на Иону. — Я последний Охотник, а теперь, после моей… — он не договорил, зажмурился, словно ослепленный светом, — а теперь — ты.

— А ты убивал оборотня? — неожиданно для себя спросил Иона.

— Я нет. Бог миловал.

— Так, может, их и не существует вовсе? Все это сказки? Вымысел? Обман темных трудящихся?