Серебряная пуля

— Тибо Бон мэр, а не шериф, — указал Нэт.

— Разницы никакой, — улыбнулась Фиш. — У него пистолет и широкополая шляпа, а название должности — ерунда.

* * *

План агента Фиш обязательно сработал бы, если б не два обстоятельства. Во-первых, погода ухудшилась. Температура за ночь вновь упала ниже нуля, и сильный ледяной ветер не позволял покинуть лагерь. Во-вторых, у мэра, любезного, но решительного Тибо Бона, сильно пошатнулось здоровье. Три ночи подряд его посещал гость — чешуйчатое, похожее на летучую мышь существо — и пил его кровь, а он, Тибо, даже не знал, что сам приглашал эту тварь, поскольку его сумели заколдовать.

Он сидел на краю кровати и рассеянно потирал щетину на подбородке. Вот уже в течение нескольких недель ему не удавалось выспаться, а если он и отключался на пару-тройку часов, его мучили такие жуткие кошмары, что он просыпался, кричал и размахивал руками, отбиваясь от какого-то чудовища с голодными красными глазами и зловонным дыханием. Он практически потерял аппетит, и даже жена, которая обычно только донимала его, встревожилась. Она сказала ему, что он тает прямо у неё на глазах.

Тибо с трудом оторвался от кровати и поплёлся в ванную. Всмотрелся в отражение своего лица в зеркале. Обычно загорелое и живое, оно стало бледным и осунувшимся. Тибо пришёл к выводу, что жена права. Он выглядел так, словно начал таять. Вдруг отражение расплылось и — он мог поклясться! — едва не исчезло, будто растворившись в зеркале. Тибо застонал и потянулся к бритве. Намылил подбородок и щёки, взялся за бритву, выбрил половину лица — так обычно делают все мужчины, перешёл ко второй…

О-ох! Тибо наклонился к зеркалу, пытаясь понять, почему ему так больно. Он немного повернул голову, чтобы лучше видеть, и тут его сердце забилось в два раза быстрее. Кровь зашумела в ушах, ударила в виски. На шее зияли две ранки! Он прикоснулся к ним и поморщился — на прикосновение кожа отозвалась болью. Ранки выглядели воспалёнными. А ведь он всегда соблюдал осторожность! Тибо Бон внезапно ощутил себя глубоким и очень усталым стариком. Свет жёг глаза, и, улёгшись в постель, он закрыл их руками.

В тот же вечер мадам Бессон, мать пропавшей Сэффи, раскладывала носки, чтобы папе Ноэлю[11] было куда положить подарки. Она знала, что лучшим подарком для неё станет возвращение Сэффи — живой и невредимой. С тяжёлым сердцем она поднялась наверх. Теперь мадам Бессон боялась дня и часто укладывалась спать после восхода солнца, а по ночам, наоборот, чувствовала себя очень бодрой. Она лежала в кровати и думала, приснится ли ей тот же сон, что снился три ночи подряд. Сэффи стояла у двери, просила открыть её и пригласить в дом. Но миссис Бессон боялась своей дочери-из-сна — дочь улыбалась совсем не так, как раньше, улыбка не отражалась в её глазах, а когда девочка открывала рот, мадам Бессон видела, что зубы у дочери длинные и острые.

К другим детям, лежавшим в тёплых постельках, в гости приходили переливающиеся сверкающие огни. И только когда дети открывали окна и приглашали эти милые огоньки в спальню, они понимали, что на самом-то деле приглашали кошмарных тварей. Они уносили их из тёплых постелек в холодную ночь — к голодному монстру.

Заглянул гость и к Дилу Индервуду. Тот крепко спал в трейлере, который делил с двумя братьями, негромко похрапывающими на своих койках. Дилу опять снилась кошка, жившая у него в детстве. Во сне кошка царапалась в дверь — так она делала всегда, если хотела попасть в дом.

«Уходи, киса», — пробормотал Дил во сне, но кошка не уходила. Когти её царапали и царапали, царапали и царапали дверь, всё настойчивее и настойчивее. Наконец Дил не выдержал. «Я должен её впустить», — подумал он, приподнимаясь на локте и с трудом разлепляя глаза. Да, он понимал, что всё это ему приснилось и старая кошка давно умерла, он не дома, а в сотнях миль от него, во Франции, в лагере циркачей. Но он по-прежнему слышал это сводящее с ума царапанье. Дил глянул наверх и обмер. Что-то сидело на крыше трейлера. Что-то с красными, злобно сверкающими глазами. Существо с нетерпением ожидало, когда Дил откроет люк и впустит его.

Глава 21 Ученики истребительницы вампиров

Сны Нэта частенько переходили в кошмары, и этот не стал исключением, разве что по кошмарности он превзошёл прежние.

В своём сне Нэт в одиночестве стоял на снегу. Он знал, что ему это снится, и знал, что сон будет кошмарным, но не мог кричать, как не мог проснуться или убежать, и всё, даже звук, замедлилось в сравнении с реальностью.

Он босиком стоял на снегу, в пижаме, но ноги не мёрзли, и сомнений в том, что это сон, быть не могло. Волосы на его затылке медленно поднялись, предупреждая об опасности — она была сзади и близко.

Нэт развернулся, подняв кулаки, губы его разошлись в злобном оскале. Тело вибрировало от распирающих его силы и энергии. Перед ним стоял Лукас Скейл!