Серебряная пуля

— Черт побери, да, — согласился Рестон. — Вряд ли найдешь местечко похуже. В Клермонте определяющий фактор — жадность, все живут ради денег, ради этакого горшка, набитого золотыми. А здесь…

— Здесь — ради науки, — закончил Логан его мысль.

Рестон рассмеялся.

— Я хотел сказать, что здесь единственный горшок — тот, в который мы справляем нужду.

— А чего ради ты сюда явился? Зачем тебе исследовательская работа? Ты не похож на книжного червя.

— Я? Я не переношу вида крови.

Логан рассмеялся.

— Думаешь, шучу? Когда я впервые увидел, как вскрывают труп, как электропилой бедняге снесли верхушку черепа, я понял — надо срочно искать что-то получше.

— Правда? А мне всегда было интересно на вскрытии.

— И еще, — сказал Рестон, оставив без внимания реплику Дэна, — я думаю, что, если долго заниматься клиникой, твоему мужскому «я» конец. Я люблю женщин, но если взять даже самую красивую в мире, о которой мечтаешь, обрядить ее в этот чертов больничный халат, высветить ярким светом каждый ее изъян, то, простите, вся любовь уйдет. Особенно если ты потом увидишь ее в прозекторской. После этого неделю не вспомнишь о сексе.

— Ну… — Дэн не знал, что на это сказать, но искренне оценил прямоту Рестона. Это было редким качеством, в особенности для тех, кто прошел Клермонт.

— Я уверен, здесь не придется страдать от вскрытия трупов. Похоже, это не входит в обучение.

— Надеюсь. Если задаться вопросом, для чего так много их вскрывали в Клермонте, — да для того, чтобы задницы сволочей администраторов были прикрыты!

— А разве это не главная задача Клермонта — прикрыть задницу? Каждый хочет выбраться оттуда без потерь.

Рестон кивнул.

— И как это тебе удалось?

— Сам не знаю. — Он подумал с минутку. — Понимаешь, ты там вынужден быть хорошим, а многообещающих обычно не трогают. На этом и держится их репутация…

— Я понял. То есть к тебе никто не цеплялся — ведь все видели, какой ты талантливый.

Логан улыбнулся. Этой фразой Рестон не собирался его обидеть, и Дэн это понял.

— Я хочу сказать, что и самому не надо нарываться. Можно быстро понять, кто главный, и стараться быть с ним в нормальных отношениях, помогать лечащим врачам. А не ходить и не сплетничать администрации.

— Да, пока не поймешь, что тебя уже обскакали. Видишь, теперь мы подошли к другой стороне вопроса. Это называется подобострастие.

— Нет, это осторожность. Есть разница.

— Не забывай о пациентах и никогда, даже на миг, не оставляй Элдриджа Грампа III в одной комнате с бывшим проводником спального вагона в коматозном состоянии. — Он помолчал. — А вообще, больница Клермонт хороша тем, что она годится для проверки, — я всегда могу проследить за пациентами по некрологам в «Таймс». Боже упаси, чтобы кто-то из них умер в еврейском Бруклине!

— Прекрасно, — согласился Логан. — Очень осторожно. Я, конечно, не претендую на бескорыстие, это было бы похоже на самоубийство. Но я не думаю, что когда-то насиловал свою совесть.

— Ну, хорошо, стратегическое подобострастие. Подобострастие с достоинством, — закивал Рестон, ухмыляясь. — Я тоже не делаю этого, не иду против совести.

Логан рассмеялся. Парень оказался задушевный.

— Ну что ж, тогда, надо сказать, здешняя учеба будет весьма ценной.

Рев мотоцикла прервал их беседу. Водитель надавил на клаксон, потом резко затормозил и остановился. Затянутый в черную кожу, в черном плексигласовом шлеме, он слез с сиденья и широким шагом направился в самую гущу собравшихся.

— Что за черт? Кто это? — прошептал Рестон. — Ничего себе — произвел впечатление.

— Стиллман! — позвал Сеф Шейн из патио, будто отвечая на заданный вопрос. — Убери эту проклятую штуковину с моей лужайки!

Стиллман снял шлем. Свекольного цвета лицо, густые черные волосы, слипшиеся от пота. На вид лет сорок, одутловатые щеки похожи на расплывшиеся куски теста, глаза с опущенными уголками выражают лень и спокойствие.

Несколько старших сотрудников немедленно окружили знаменитого онколога.

— Вас, ребята, я уже знаю, — объявил он громогласно. — Давайте посмотрим, есть ли у нас здесь свежие силы.

И началось шоу Стиллмана.

Он по кругу обходил новеньких, представляясь и обмениваясь с каждым несколькими словами. Вспомнив предупреждение Бернстейна, Логан удивился — этот человек совсем не похож на того, о котором ему рассказывали.

— Я читал ваши рекомендации, — сказал он, когда очередь дошла до Дэна. — Мы надеемся на ваш успех.

— Спасибо, сэр, — проговорил польщенный Логан. — Я попытаюсь не разочаровать вас.

— О’кей, не разочаровывайте. — Неожиданно его лицо осветила улыбка. — Если что-то нужно, я…

— Грег, цыпленок? — предложил Сеф Шейн, внезапно возникая рядом с ними и протягивая Стиллману тарелку с жареным цыпленком. Он улыбался. Но теплоты в улыбке не было.

Стиллман подцепил ножку.

— Почему бы и нет? — И начал жевать. Что-то неожиданно изменилось в нем. Глаза засветились каким-то особенным блеском, свойственным разве что молодым энергичным людям.

— Грег, а почему не грудку? Разве это не твоя специальность?

— Нет уж, не после того, как ты поимел с ней дело, Сеф. После тебя пациент обычно безнадежен.

Сеф посмотрел на гостя.