Серебряная пуля

И действительно, такого исследовательского института больше не было ни в США и вообще нигде в мире. Ни один даже отдаленно не напоминал Американский институт рака. Основанный в 1937 году, он был детищем нового политического курса Франклина Рузвельта, суть которого заключалась в безграничности возможностей. АИР — это пятнадцать отдельных зданий, это небольшая группа докторов философии, медицины, идущих к одной-единственной цели — найти способ лечения рака. Здесь же собственная больница, медицинский центр Эйзенхауэра, в котором работают лучшие онкологи мира.

Проехав мимо нескольких небольших зданий, которые, как предположил Логан, были лабораториями, он заметил невдалеке небольшой лесок. Невольно подумалось — работай я здесь, действительно смог бы чего-то достичь.

Дело не в том, что он тешил себя какими-то иллюзиями. Так, из интереса и из любопытства, отправился он сюда сегодня днем. Ему хотелось обернуться за два часа и к пяти быть в своей больнице.

И все-таки… За окнами он видел людей немногим старше себя. Интересно, что за проблемы они здесь сейчас решают? Сколько раз он слышал по телевидению сообщения, произносившиеся почему-то нараспев: «Исследователи Американского института рака сегодня объявили…»

И вот теперь, когда он подъехал к внушительному административному зданию, где ему предстояло пройти собеседование, он вспомнил колледж… Более десяти тысяч секретарей, техников, ученых, администраторов, работающих здесь, шли по аллеям, пересекали лужайки в это раннее мартовское утро, одни — не спеша, другие торопливо, точно опаздывали на очень важный экзамен, причем многие несли кожаные папки, и большинству из них на вид было лет двадцать — тридцать.

Припарковавшись на стоянке возле административного здания, Логан посмотрел на часы — пять минут в запасе до встречи с Реймондом Ларсеном, главой медицинского отделения.

Он, конечно, знал это имя. Дэн встречал его в престижном журнале «Хроника отечественной медицины», ежемесячнике с плотными и глянцевыми страницами, название которого набрано внушительным черным шрифтом на светло-зеленой обложке. В Клермонте все, кто претендовал на серьезную карьеру, штудировали каждый номер от корки до корки, и не только из-за ценности содержания, но и для самозащиты — если ты ссылался на «Хронику», ты ссылался на Библию.

Так вот Ларсен — один из авторов этой Библии.

В офисе секретарша Ларсена, совершенно бесцветная пожилая дама, спросила его имя и велела посидеть. Но, прежде чем он успел опуститься в кресло, Ларсен торопливо вышел в приемную. Высокий и прямой, как шомпол, он чем-то напоминал Ли Марвина. Босс остановился и бросил взгляд на секретаршу.

— Он ко мне?

— Доктор Логан, — ровным голосом сообщила дама. — Кандидат в команду по новой программе.

Ларсен смерил его быстрым взглядом. Ясно — ему не понравилось то, что он увидел. Ни слова не говоря, он протянул руку и взял у секретарши папку Дэна.

— Пойдемте.

Несмотря на благоговение, Логану тоже мало понравилось увиденное. Ларсен был похож на сержанта морской пехоты и вел себя немногим лучше. С какой-то грубой нетерпеливостью, глухим, рычащим голосом он отдавал команды. А внешность? Стрижка, как в фильмах пятидесятых годов. Интересно, этот парень ладит со своими пациентами?

У себя в кабинете Ларсен сел за стол, показав молодому человеку на стул напротив. Пока он листал дело, Логан осматривал кабинет. Стены совершенно голые, только дипломы из Принстона и Гарварда. На большом столе красного дерева лишь телефон и аккуратная стопка бумаги. Никаких безделушек, никаких фото дорогих и любимых, если вообще такие существуют, в природе.

Но были книги. Полки, полки, полки с книгами по всем аспектам раковой медицины. Логан узнал некоторые. Том, написанный директором АИРа Маркеллом, причем все четыре издания. «Гинекологические злокачественные образования» Соерхавта. Был том самого Ларсена «Желудочно-кишечные заболевания». Книга зажата между двумя другими, переплеты которых, некогда чистые и скрипучие, уже потрескались и поблекли. Музейные книги. Логан даже удивился: для чего это он держит их здесь?

— Я смотрю, у вас рекомендации от Л. Д. Грейнера, — вдруг проговорил Ларсен.

— Да, сэр.

Логан знал этого Нобелевского лауреата, химика, по Стэнфорду, по факультету молекулярной биологии. После защиты докторской диссертации Дэн поменял свой предмет и перешел к медицине. Отношения его со знаменитостью были исключительно теплые. Тот вел себя с ним по-отцовски. Именно после яркого доклада Грейнера Логан и принял окончательное решение уйти в медицину.

Неожиданно он понял, что Ларсен воспринял это с неудовольствием.

— А могу я узнать, почему вы бросили молекулярную биологию буквально через шесть месяцев после защиты докторской? Это не свидетельствует о вашей преданности делу.

Логану надо было собраться с мыслями.