Серебряная роза

Дженни сидела за столом, где она чистила морковь для обеда, но теперь ее руки праздно лежали на столешнице.

— Как она себя чувствует, Эдгар?

— Ну, мисс Дженни, Дорис считает, что леди Ариэль уже заполучила воспаление легких, — сминая в руках шапку, ответил Эдгар. — Еще она сказала, что его светлость граф Хоуксмур остался с ней.

«Человек, который пришел сюда с намерением воцарить мир», — подумала Сара. Ариэль в свое время лишь невесело рассмеялась, рассказывая ей об абсурдном плане Хоуксмура положить конец кровной вражде между их семьями. Рассмеялась, совершенно убежденная в том, что лишь алчность подвигла этого человека на такой шаг. Но потом Сара почувствовала, что отношение Ариэль к этому человеку меняется, что теперь она верит — граф Хоуксмур искренне, пусть и совершенно наивно, уверен в том, что этот брак сможет залечить раны былого.

Сара могла бы сказать ей, что Хоуксмуры, при всех владеющих ими страстях и амбициях, всегда склонялись скорее к любви, чем к ненависти. И сын Джеффри не мог быть исключением.

— Сколько времени прошло с тех пор, как Ариэль упала в воду? — спросила Дженни.

Эдгар нахмурился.

— Пожалуй, уже часа два.

Дженни коротко кивнула.

— Это хорошо. Воспаление не успело еще полностью развиться.

И она принялась двигаться по маленькой комнатке так проворно, как будто она была зрячей, собирая все необходимое.

— Эфедра, мама?

Сара кивнула, и хотя Дженни не могла видеть этот кивок, она его явно почувствовала. Приговаривая себе под нос, слепая девушка складывала в корзинку нужные снадобья.

— Кора вяза, корень подорожника, листья плюща, перечная мята, сушеная ромашка…

Сара, напряженно вслушиваясь в ее голос, после каждого слова кивала головой, подтверждая правильность выбора дочери. Потом она встала из-за прялки, прошла в дальний конец комнаты и открыла стоявший там в углу шкафчик. Достав из него флакон темного стекла, она положила его к остальным травам.

Дженни коснулась его указательным пальцем и сказала:

— Ариэль не станет принимать опий, мама.

Вместо ответа Сара только положила ладонь на руку дочери, и Дженни, неуверенно пожав плечами, оставила флакон в корзине.

— Я готова, Эдгар, — сказала она, взглянув на конюха, стоявшего в ожидании у двери.

— Граф просил прийти еще и миссис Сару, — произнес тот, бросив взгляд на стоявшую у стола пожилую женщину.

Только теперь Сара окончательно поняла то, что скрывала от себя самой в самых тайных уголках сердца с того дня, как Ариэль в первый раз рассказала, что выходит замуж за графа Хоуксмура. Сара хотела посмотреть на сына Джеффри. На того самого сына Джеффри, которого она никогда не видела. Если бы он не появился в замке Равенспир, она так и продолжала бы жить в неведении, давным-давно поклявшись не спрашивать о нем. Но теперь, когда ей представилась такая возможность, она больше не могла противиться искушению взглянуть на него.

— Но ведь мама не любит Равенспиров, — сказала Дженни в наступившем молчании. — Ариэль не может требовать от нее такой жертвы.

— Его светлость очень просил, — настаивал Эдгар, комкая в руках шапку. — Он велел мне привезти вас обеих — он считает, что леди Ариэль очень больна, а миссис Сара лечила ее от такой болезни в прошлый раз, когда хозяйка была совсем ребенком.

Дженни обратила свои невидящие глаза к матери, которая все так же неподвижно стояла у стола. Ненависть и отвращение Сары к замку Равенспир Дженни знала с детства. Этому не было объяснений, и, когда Дженни как-то раз попыталась расспросить мать, та пришла в такое раздражение, что дочь никогда больше не заговаривала на эту тему. Дженни, как и Ариэль, просто смирилась с этим и не пыталась обсуждать тайну Сары.

Закрыв глаза, Сара почувствовала, как леденящий душу страх заполняет все ее существо. Раскаленные круги боли плыли в темноте за ее закрытыми веками. Уже очень давно она не позволяла себе думать о постигшей ее утрате, но давняя физическая боль все еще жила в ее нервах, тело помнило ужас насилия, осквернившего его.

Сара постепенно приучила себя не вспоминать все случившееся тогда, но теперь эти воспоминания снова нахлынули на нее, заполнили каждую клеточку ее существа, так что у нее перехватило дыхание, и она даже испугалась, что сейчас задохнется. Но это было необходимо пережить снова, чтобы войти в замок Равенспир.

Негромко вскрикнув, Дженни рванулась к матери, обняла ее за плечи и почувствовала, что та дрожит всем телом.

— Не надо тебе ходить туда, — сказала она. — Не надо, Ариэль тебя не просила, так почему ты должна исполнять просьбу Хоуксмура?

Сара справилась с дрожью, и багровый туман перед глазами рассеялся. Дженни никогда не узнает, что ее мать выполнит просьбу Хоуксмура из чувства былой любви и благодарности. А если даже этого недостаточно, то в ней нуждается Ариэль. Ариэль, о которой Сара всегда думала как о второй дочери. Ариэль, в жилах которой текла кровь Равенспиров, как текла она и в жилах Дженни, хотя та была неповинна в этом.