Серебряная Рука

— Меня больше не заберут отсюда? — спросил Отто, наконец широко открыв свои голубые глаза.

— Нет, — ласково ответил аббат, — пока ты не выздоровеешь и пока сам этого не захочешь.

Прошло три с небольшим месяца, прежде чем силы вернулись к Отто. А затем в сопровождении Одноглазого Ганса и тех немногих преданных барону Конраду людей, которые остались с ним в последнее самое печальное время его жизни, мальчик отправился в чудный старый город Нурнбург. Император Рудольф остановился там в ожидании короля Оттокара из Богемии, вызванного, чтобы предстать перед высшим советом.

Когда Отто въехал в городские ворота, вид островерхих крыш и нависающих мансард поразил мальчика. Во все глаза он смотрел на удивительные дома — такой красоты он раньше никогда не видел. Но не меньше его поразили и толпы снующих по улицам горожан и количество мелких лавочек, гостеприимно распахнутых, чтобы прохожие могли полюбоваться выставленным товаром. На прилавках можно было увидеть и доспехи, и сияющие украшения, и богатые ткани, такие как шелк и атлас.

Отто никогда раньше не приходилось бывать в городе и сталкиваться с таким многолюдством, изобилием и богатством.

— О, святой отец, посмотрите на эту замечательную леди — должно быть, это сама императрица.

Но старый аббат улыбнулся в ответ.

— Нет, Отто, это жена или дочь зажиточного горожанина, дамы императорского дворца одеваются много богаче.

Мальчик выслушал это молча, в крайнем недоумении.

Но вот великий момент в жизни Отто настал. Он оказался при дворе могущественного императора, правителя Германии и Австрии, Италии и Богемии, а также других, более мелких королевств и княжеств. Мальчику предстояло увидеть императора своими глазами, а возможно, и говорить с ним. Сердце Отто билось так сильно, что он потерял дар речи. А когда на пороге императорских покоев добрый аббат, все время державший его за руку, остановился, чтобы прошептать ему на ухо напутственные слова, бедный Отто ничего не расслышал.

Императорские покои представляли собой большой зал с каменными панелями. Пол устилали богатые ковры, а на стенах висели гобелены. Одни из них изображали рыцарей с дамами, гуляющих в зеленых дубравах, другие — королей с их воинством, атакующих неприятеля.

Из окон, расположенных над потолком длинными рядами, струились потоки света. В конце зала, где располагался очаг с полыхающими поленьями, сгрудилась группа придворных. Они были разодеты в шелк и бархат, золотые цепи украшали их грудь.

У самого огня Отто заметил отдельно стоящего человека. Одеяние на нем было самое простое, без всяких украшений. С кожаного ремня свисал меч в ножнах, у ног свернулась породистая охотничья собака. Когда аббат вместе с Отто приблизились, мужчина поднял голову и посмотрел на них. Его приятное немолодое лицо с морщинами на лбу и складками по краям рта вполне могло принадлежать человеку простого звания, например, купцу, озабоченному тем, как идет торговля.

— Кто бы это мог быть? — подумал Отто. — И что этот человек делает среди столь знатных вельмож?

Но аббат почему-то устремился именно к нему и встал перед ним на колени, так что мальчик, не переставая удивляться, последовал его примеру. Да и откуда он мог знать, что перед ним сам император Рудольф?

— Кто вы такие? — спросил император, рассматривая аббата и мальчика.

— Ваше Величество, — ответил аббат, — мы смиренно подали прошение от имени Вашего вассала, барона Конрада из рода Вульфов из Замка Отважного Змея. Он недавно побывал при дворе и принял присягу. Он просит Вашей справедливости и заступничества для своего сына, которого Вы видите перед собой. Юный барон лишился своих владений — его замок был сожжен, а сам он заперт в темнице и жестоко искалечен врагом своего отца — бароном Генри из рода Родербургов из Замка Змеелова.

Выслушав это, император нахмурился так, что его серые глаза почти скрылись за мохнатыми бровями.

— Я получил ваше прошение и уже рассмотрел его.

С этими словами он повернулся к вельможам.

— Только посмотрите на этого ребенка, ставшего жертвой бесчеловечности и жестокости! Клянусь небом, я положу конец грабежам и насилию, которые творят эти бесчинствующие негодяи. Я предам огню их замки, а их самих сотру с лица земли.

И затем, повернувшись к Отто, добавил:

— Бедный малыш, я восстановлю твои права и заставлю жестоких Родербургов заплатить тебе за все, что они у тебя отобрали. А пока они не выплатят тебе своего долга, я велю держать всю семью этого негодяя под стражей.

Маленький Отто вгляделся в склонившееся к нему доброе лицо и сказал слабым, дрожащим голосом:

— Нет, господин император, я бы не хотел причинять вред этим людям. Семья барона Генри — это его жена и маленькая дочь, на которой я обещал жениться, когда мы вырастем.

Император усмехнулся:

— Что ж, мне нравится твой план. Твои слова определенно не лишены мудрости. Всегда лучше решать дело мирным путем. Земля и имущество Родербургов отныне будут считаться за тобой, и ты вступишь во владение ими, когда войдешь в возраст. Девочку я возьму под свою опеку, а тебя, если ты согласен, сделаю своим вассалом.