Серебряная Рука

— Прощай, Отто! — произнес барон, но губы мальчика только слегка шевельнулись в ответ. Барон поцеловал его в обе щеки и в спешке обернулся к Гансу: «Прими его!». Затем он разомкнул руки мальчика, обвивавшие его шею, и Ганс бережно посадил Отто в седло перед собой.

— О, мой дорогой господин! — обратился он к барону, но спазм в горле не дал ему договорить, и он поспешно отвернул лицо, искаженное мучительной гримасой.

— Спеши, у нас нет времени на долгое прощание, — ответил барон.

Его верные спутники подошли поцеловать его: «Прощай, Конрад, прощай!» — и, развернувшись, пустились вдогонку за Гансом. А барон Конрад остался на мосту один, чтобы лицом к лицу встретиться со своим заклятым врагом.

Глава 13. КАК БАРОН КОНРАД ДЕРЖАЛ ОБОРОНУ МОСТА

Как только последний из спутников барона скрылся за поворотом дороги и исчез из вида, он постарался взять себя в руки и отогнать тягостные мысли. Медленно двинулся он к середине моста навстречу преследователям. Здесь барон остановился, опустил забрало, укрепив его получше, и проверил, легко ли выходят из ножен меч и кинжал.

А вот уже подоспели противники барона Конрада. Они пронеслись по склону холма прямо к мосту, но тут при въезде на него им пришлось убавить пыл своих скакунов. Посередине моста они увидели безмолвно поджидавшую их закованную в железо фигуру. Всадник невозмутимо сидел на взмыленном боевом коне, который тяжело дышал, раздувая красные ноздри.

По одну сторону моста простиралась низкая каменная ограда, другая сторона обрывалась в реку, медленно несущую свои глубокие воды. Атаковать закованного в броню рыцаря в таком месте было более чем рискованно.

— Вперед! — скомандовал барон Генри, но ни один человек не шевельнулся навстречу неподвижной фигуре на взмыленном коне.

— Как? — вскричал барон Генри. — Вы боитесь одного человека? За мной!

И он решительно пришпорил свою лошадь. Однако и после этих слов никто из его людей не тронулся с места, да и самому ему пришлось осадить ретивого скакуна.

Барон Генри развернулся лицом к своей свите и стал вглядываться в нерешительные лица, пока глаза его не налились яростью.

Наблюдая за этой сценой, барон Конрад разразился пренебрежительным смехом.

— Во всей вашей своре нет ни одного храброго воина. Никто из вас не смеет ко мне приблизиться. Узнаю тебя, барон Генри. У тебя хватило отваги и силы отсечь руку маленькому мальчику. Но где тебе взять мужество потягаться с его отцом?

Барон Генри заскрежетал зубами от бессильной злобы. Уничтожающим взглядом мерил он столпившихся у моста рыцарей. Но тут счастливая мысль осенила его.

— Карл Шпиглер! Удачно, что ты прихватил свой лук. Подстрели-ка мне эту собаку. Да нет же, я конечно имею в виду не седока — твоя стрела не сможет пробить его броню, — а лошадь под ним.

Барон Конрад, услышав эти слова, вскричал в негодовании:

— Трусливый негодяй, не стреляй в доброго коня! Я смогу покончить с тобой и спешившись с него.

С этими словами он соскочил с лошади и, развернув ее, легким шлепком отогнал от себя. Добрый конь перешел через мост и стал щипать траву поодаль.

— Ну а теперь, — вскричал барон Генри, — он нам не страшен! Сметайте его с пути! Вперед, нечего ждать!

Всадники, хоть и медленно, но послушно двинулись навстречу одинокой фигуре, заслонявшей проход. При их приближении барон Конрад поднял над головой свой обоюдоострый меч так, что острая сталь грозно вспыхнула на солнце.

Как только первый всадник выдвинулся вперед, барон Конрад с криком бросился на врага. Рыцарь вонзил в него копье, и барон, шатаясь, сделал несколько шагов назад, но неожиданно с новой силой рванулся навстречу противнику.

Огромный меч вспыхнул на солнце и, просвистев в воздухе, обрушился на свою жертву. Всадник выронил копье и с безумным воплем вцепился двумя руками в гриву лошади. Но меч просвистел снова, на этот раз обагрившись кровью, и несчастный, издав предсмертный вопль, свалился к ногам своего коня.

В следующее мгновение еще несколько всадников налетели на барона. Каждый старался подмять его или свалить копьем наземь. В этой жаркой схватке барону не хватало места, чтобы размахнуться мечом, но он схватил рукоятку обеими руками и орудовал им как копьем, пронзая всех, кого мог достать, и лошадей и седоков.

Сбившимся кучей на тесном пространстве рыцарям приходилось не только обороняться от разящих ударов, но и удерживать раненых лошадей, которые, обезумев от страха и боли, могли в любую минуту сорваться в воду, увлекая всадников за собой.

Среди ближайших к барону Конраду рыцарей началась паника и уже прозвучал призыв: «Назад!», когда из гущи тел раздался гневный рык барона Генри:

— Вперед! Не сметь отступать! — он раздавал удары своим сподвижникам, чтобы те не смели покидать место сражения. Однако стоявших позади все равно оттесняли те, кто отступал под натиском барона Конрада.

Мост снова опустел, не считая трех воинов, оставшихся лежать неподвижно. А барон Конрад с потускневшим и перепачканным кровью оружием прислонился к ограде моста, тяжело переводя дух, но с видом победителя.