Серебряная Рука

Один за другим призывались в императорский суд бароны, решавшие все споры оружием или нападавшие на горожан, которые направлялись из одного города в другой по торговым делам. Тут разбирались все жалобы, и ответчиков приводили к присяге — впредь жить по новым правилам. Тех, кто являлся добровольно и готов был подчиниться воле императора, отпускали домой с миром. Но тех баронов, кто не желал являться в суд, везли туда, закованных в цепи. Их злокозненное упрямство искореняли огнем и мечом, а их замки разоряли и поджигали, так что кровля обрушивалась на головы непокорных.

Теперь настала очередь барона Конрада собираться в гости к императору. Жалобу в суд на него подал его сосед из Замка Дерзкого Змеелова — барон Генри. Он был племянником барона Фредерика, на коленях молившего о пощаде барона Конрада и убитого им на пыльной дороге позади Кайзербурга.

В Замке Отважного Змея никто не умел читать, кроме мастера Рудольфа, управляющего, и маленького Отто. Но к тому времени управляющий почти ослеп, и послание пришлось читать мальчику. Отто читал отцу грозные требования императора, а барон сидел напротив за грубым дубовым столом, молчаливо подперев подбородок кулаком и хмуро вглядываясь в бледное лицо сына. Он не знал, как ему отвечать на вызов. В старые времена, при прошлых императорах, он отвечал на всякое обвинение гордым презрением и не боялся никакого суда. Но теперь дело иное — барон был в растерянности — гордость советовала ему одно, а осторожность — другое. Нынешний император подавлял сопротивление железной рукой, и барон Конрад знал, что с ним будет, если он проявит откровенное непослушание. Поэтому в конце концов он решил отправиться в суд, взяв с собой подобающий эскорт.

— Свои люди помогут в случае чего отстоять мою честь, — думал барон, больше всего на свете боявшийся уронить свое достоинство. Итак, барон отправился к императорскому двору, взяв с собой сотню вооруженных людей. Увы, заботясь о себе, он упустил из виду, что в его замке осталось только восемь боеспособных мужчин. Они должны были охранять и каменную крепость и молодого барона — бедного мальчугана, не приспособленного к суровым условиям своей новой жизни. Это было большим просчетом Отважного Змея, и ему предстояло жестоко пожалеть о нем.

С тех пор, как барон покинул замок, прошло три дня. Наступила третья ночь. Луна остановилась, полная и сияющая, посередине темного неба. Только что перевалило за полночь. Горные склоны отбрасывали черную тень в глубоком овраге, по дну которого двигались разбойники. Примерно тридцать человек неуклонно приближались к Замку Отважного Змея. Банду возглавлял высокий стройный рыцарь. Его голова была покрыта стальным шлемом, а грудь — легкой кольчугой. Все разбойники, следовавшие за своим главарем, были одеты в кожаные куртки, и только один или двое позволили себе поддеть под них стальные кольчуги.

Наконец они достигли пещеры неподалеку от дороги и остановились, так как она и была местом их назначения. Бандой руководил барон Генри, который под покровом ночи направлялся к Замку Отважного Змея, и его визит не сулил обитателям замка ничего хорошего. Барон и его люди тихо переговаривались, то и дело поглядывая на каменную стену, возвышавшуюся над ними.

— Господин барон, — сказал один из бандитов, — я изучил эту стену, как свои пять пальцев. Поверьте, просто взобраться на нее у нас нет никаких шансов. Тут могут помочь только смекалка, правильный расчет и смелость.

Все снова посмотрели на серую стену, незыблемо стоявшую над ними в тишине ночи. Высоко над землей висела деревянная сторожевая башенка, прикрепленная к внешней стороне стены. Мощные стропила пронзали стену, и деревянная башенка покоилась на них. Средняя часть стропил отстояла от остальных на пять или шесть шагов, и ее конец крепился в районе головы дракона.

— Ладно, — сказал барон после некоторого раздумья, — посмотрим, насколько хорош расчет Ганса Шмидта, и стоит ли он награды в три марки, которую я ему пообещал. Где мешок?

Один из людей барона, стоявших рядом с ним, протянул ему кожаную торбу, открыв которую, барон достал сначала моток тонкой веревки, потом моток бечевки потолще, а следом за ним свернутый кольцом канат и нечто, в сложенном виде напоминавшее рыбачью сеть. На самом деле это была веревочная лестница.

Пока его люди подготавливали снаряжение, Ганс Шмидт, коренастый широкоплечий лучник, заботливо проверял тетиву и выбирал стрелы из своего колчана. Три стрелы он вонзил в землю, а веревку разложил тут же, аккуратными кольцами, чтобы она могла двигаться свободно, без шума. Конец веревки он туго привязал к одной из стрел, затем приладил стрелу к луку и оттянул тетиву к уху. Твэнк! И вот уж оперенный посланник несется со свистом по назначению — к сторожевой башне. С первой же стрелы лучнику повезло.

— Славно сработано, — сказал Ганс Шмидт своим грубым голосом, — три марки мои, господин барон.