Серебряная цепь

— Вы, должно быть, сделали что-нибудь ужасное, раз согласились пойти на риск встречи с человеком, которого даже не помните. Неужели побоялись, что у меня волосы до сих пор заправлены за уши, а на носу очки с толстыми стеклами?

Огонь в его глазах погас и сменился выражением заинтригованного восхищения, которое Дана заметила, еще когда он заходил в библиотеку.

— Оставалось только молиться, чтобы меня миновало это несчастье. — Он озорно посмотрел на собеседницу, и, легко взяв ее за талию, повел сквозь толпу к небольшому столику на двоих возле стены. Когда сели, он оглядел ее с обезоруживающей улыбкой, отчего сердце Даны дрогнуло. — Я пытаюсь осчастливить свою мать, — сказал он мягко. Оглядевшись вокруг, подозвал официанта, который подошел с подносом бокалов, наполненных шампанским. Он взял два бокала, один передал Дане, другой осушил единым глотком и взял себе еще.

Она виновато обвела взглядом шумный зал и отхлебнула немного охлажденного вина. Дана знала, что должна ходить от стола к столу, разговаривать с гостями и делать все возможное, чтобы они веселились, но ей не хотелось отвлекаться от беседы со своим привлекательным партнером. Прищурившись, она смотрела на Маршалла, как он повернулся в кресле, чтобы смотреть на веселящихся гостей; он скрестил ноги и небрежно покачивал одной ногой взад-вперед, а его взгляд скользил от одного столика к другому. Веселость исчезла с его лица и сменилась, по мнению Даны, задумчивостью, почти меланхолией.

— Что же ты натворил, что заработал такое наказание, как сопровождение меня на этом вечере? — мягко спросила девушка.

Не повернув головы, он поднял брови и ответил низким голосом наставника:

— Маршалл, тебе пора прекратить развлекаться, пора целиком посвятить себя фирме, и, раз уж мы затронули эту тему, пора прекратить пить. Если ты не прекратишь, то рискуешь оказаться на улице.

— Кто это?

— Мой знаменитый дядя Гэвин Фоулер, президент автомобильной компании Фоулеров, мой опекун и во всех отношениях потрясающий парень. — Он картинно поднял бокал, провозгласил тост за своего отсутствующего родственника и осушил его.

— Неужели он действительно может это сделать? Вышвырнуть тебя? — спросила Дана. В ее голове не укладывалась мысль о том, что Джосс или бабушка отвернутся от нее, что бы она ни сделала, как бы они ни были рассержены на ее поведение.

Он пожал плечами.

— Может попытаться. — Маршалл облокотился на стол и усмехнулся, прошептав: — Однако все будет в порядке. У мамы до сих пор контрольный пакет акций. Это сводит его с ума. — Выпрямившись, допил шампанское и поискал глазами официанта. Совсем помрачнев, он сказал: — Чего бы мне это ни стоило, когда-нибудь я буду президентом. Но если он захочет, то сможет поставить на этот пост кого-нибудь другого.

— Тебе он не очень нравится, ведь правда?

— Это у нас взаимно, что не может меня не огорчать. — Отыскав глазами официанта, Маршалл властным жестом подозвал его, и, когда тот подошел, переставил на поднос свой пустой бокал, взял два полных и поставил перед собой. — После смерти отца дядя Гэвин продолжил дело Фоулеров, и теперь считает, что это дает ему право вмешиваться в мою жизнь. — Он сделал большой глоток. — Он считает, что может указывать мне, когда отдыхать, а когда работать. В последнее время у него новая затея: постараться убедить меня жениться на ком-нибудь из семей его постоянных клиентов и подарить ему наследника. — Маршалл опять понизил голос вероятно, подражая Гэвину Фоулеру. — В конце концов, я последний представитель нашего рода.

— Должно быть, ты по нему скучаешь, я имею в виду твоего отца. Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой, я ее почти не помню. Но мне все еще ее не хватает, и я так хотела бы знать ее, — грустно сказала она, чертя дном бокала круги на скатерти. Девушка думала о том, сколько у них общего: оба рано потеряли одного из родителей, оба были воспитаны оставшимся родителем с помощью другого члена семьи. Ожидая ответа, она затаила дыхание, и, когда он посмотрел прямо в ее глаза и улыбнулся нежно и ласково, ее сердце оттаяло и вырвался вздох облегчения. Ей показалось, что она нашла родственную душу.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — искренне сказал он, и она загадочно улыбнулась, глядя в его глаза. Не замечая оживления вокруг, они смотрели друг на друга, пока высокие звуки кларнета не вернули их к реальности. Начался новый танец. Не говоря ни слова и не спуская с нее глаз, Маршалл встал и протянул ей руку. Обнял Дану за талию, и они начали танец, продвигаясь между столов к танцевальной площадке. Ей было спокойно и приятно в его объятиях, волновал чистый легкий коричный запах его лосьона. Нервное напряжение, спадая, перешло в волну желания, более мощного, чем она когда-либо испытывала. В его объятиях упоение дополнялось абсолютно новым чувством безопасности. Он наклонился, приблизил губы к ее уху и прошептал:

— Кстати, об этом наследстве, — я впервые начинаю думать, что это неплохая идея.

Дана почувствовала слабость в коленях, слегка повернулась в его объятиях и посмотрела в его лицо. Он внимательно смотрел на нее.