Серебрянные слитки

На улице, где стоял дом ее отца, для нас была подготовлена встреча. Мы без проблем добрались до квартала Капенских ворот, протряслись по нескольким боковым улочкам, затем повернули к дому сенатора. Паланкины остановились, и мы оба вышли. Елена резко вдохнула воздух. Я повернулся: к нам неслись четверо или пятеро типов, которым отказали на рынке рабов. На каждом была остроконечная шляпа, надвинутая на лицо. Не требовалось надвигать их так низко, чтобы скрыть оспины. Одна рука у каждого типа была засунута под плащ. Там точно прятали не мешки с булочками и крестьянским сыром.

— Геркулес, госпожа! Звони в колокол, пока кто-то не выйдет!

Елена бросилась к двери отца, а я быстро отстегнул один из шестов, к которому крепился паланкин и за который его несли. Я огляделся. Прохожие исчезали с мостовых, словно таяли в воздухе. Они ныряли в ювелирные мастерские и цветочные лавки, открытые для вечерней торговли. Над портиками висели фонари. Квартал предназначался для избранных, поэтому помощи ожидать не приходилось. Гуляющие горожане исчезли, словно пузыри на Тибре во время наводнения.

Нападавшие действовали быстро, но все равно не так быстро, как я. Под плащами у них оказались дубинки с шипами, но после трех месяцев, проведенных на свинцовом руднике, во мне скопилось больше агрессии, чем они могли предположить. Я мог нанести немало вреда, размахивая восьмифутовым шестом.

В конце концов в ответ на яростный звонок колокольчика, за веревку которого дергала сенаторская дочь, из дома вылетел Камилл в сопровождении рабов. Нападавшие тут же разбежались. Они оставили позади себя кровавый след и мертвеца. Это был тот тип, что бросился на Елену. Я оттолкнул ее в сторону, достал нож, который прячу в сапоге, врезал ему по голени, как меня учили в армии, затем нанес удар ножом, направляя лезвие вверх. Это никогда не остановило бы человека, прошедшего армейскую подготовку, но было очевидно, что мой противник не служил в армии. Я его прикончил.

В Риме ношение оружия незаконно, тем не менее, я защищал дочь сенатора. Никакой обвинитель не сможет убедить судью вынести мне приговор. Кроме того, я терпел ее общество на протяжении тысячи четырехсот миль не для того, чтобы позволить убить ее на пороге отчего дома и отказаться от положенной мне двойной оплаты.

* * *

Камилл Вер, стоя с мечом в руке, тяжело дышал, наблюдая веселенькую сцену. Вокруг нас царил жуткий хаос, в сумерках все казалось более зловещим.

— Я упустил их! Далеко убежали, но одного я задел…

— Неплохо, господин. Я дам вам рекомендации в мой гимнасий. Мы там занимаемся борьбой!

— Фалько, ты не очень хорошо выглядишь.

— Потрясен теплой встречей…

Убийство людей плохо на меня действует. И сенатор, и его жена выскочили из дома в сопровождении множества тупых унылых служанок и ждали возможности обнять свою благородную дочь. Схватив Елену в начале потасовки, я как-то забыл ее выпустить. (Хорошее правило в отношениях с женщинами, хотя ему трудно следовать в толпе.) Вероятно, благородные родители впервые увидели Елену Юстину такой — с побелевшим лицом, потерянной, прижатой к груди небритого разбойника с диким взглядом и окровавленным ножом в руках. Я поспешно передал свою клиентку в руки отца. Камилл Вер был так потрясен увиденным, что не мог говорить.

* * *

Меня била дрожь. Я сидел на краю огромной ванны, которая благоухала цветочными лепестками, пока все вокруг носились с Еленой Юстиной. Поскольку никому не хотелось ругать меня за их испуг, все ругали ее. Она казалась слишком растерянной, чтобы возражать. Я наблюдал за всеми, так привыкнув к роли защитника, что чувствовал себя неловко из-за того, что здесь мне приходилось держаться на заднем плане.

— Прекрасно сработано, Фалько! — ее отец широкими шагами пересек помещение и поднял меня на ноги. Затем спросил голосом человека, который поставил деньги на мой ответ.

— Хорошо ли прошло путешествие?

— О, спокойствие путешествия соответствовало низкой оплате.

Елена странно взглянула на меня. Я смотрел на вечернее небо как обыкновенный усталый человек.

* * *

Децим послал сообщение магистрату насчет человека, которого я убил. Тело очень быстро убрали с площадки перед домом за счет граждан. Больше об инциденте я не слышал.

Было очевидно, что хотели эти негодяи: когда они внезапно побежали, с ними исчез и наш багаж.