Серебряное прикосновение

С тех пор как Эстер получила разрешение ставить личное клеймо на свои работы, в ее мастерскую зачастили проверяющие из Инспекции пробирного надзора. Впрочем, определение массы, опробирование и прочие многочисленные операции входили в их обязанности, ведь именно инспекция пробирного надзора должна следить за тем, чтобы все ювелирные украшения из драгоценных металлов, предназначенные для продажи, соответствовали действующим в стране пробам и имели клеймо. Эстер всегда работала честно — никогда не соблазняли ее нечистые дела, поэтому неожиданные визиты инспекторов не очень ее беспокоили, вот только отрывали от работы. Ее мастерскую контролировали двое: насколько один был приятен и обходителен, настолько другой угрюм и неуклюж, — полная противоположность друг другу.

Одного из них, того, что был более приятным, звали господин Коккерил. Ему шел уже шестой десяток. Жена его умерла, он так и остался холостяком. Детей у него не было, зато все его любили, несмотря на строгость. Весь его облик (одни выступающие скулы чего стоили) говорил о том, что господин Коккерил может быть беспощаден, особенно с теми, кто пускается на обман, кого не отличает высокий уровень мастерства, к которому обязывают работы по золоту и серебру. Господин Коккерил терпеть не мог шарлатанов, которые снижали количество частей драгоценных металлов в смеси. Краток и суров был его разговор с мошенниками, ставящими свое клеймо на работы добросовестных и искусных мастеров.

— Чрезвычайно приятно было с вами повидаться, госпожа Бэйтмен, — обычно говорил господин Коккерил, прощаясь. Затем он благодарил Энн за восхитительный чай. А вот его коллега никогда не принимал приглашения выпить чашечку чая, и, когда он уходил, все чувствовали облегчение. Эстер, вечно занятая в мастерской, ни разу не присутствовала при чаепитии господина Коккерила, поэтому она и не сразу узнала, что для Коккерила Энн ставит на стол лучшую посуду: серебряный чайный сервиз, который Эстер не так давно позволила себе завести, дорогие фарфоровые чашечки и блюдца. Эстер начала приглядываться и вскоре заметила, как после визитов Коккерила меняется выражение лица Энн, оно становится добрее, разглаживаются складки на лбу. Но время шло, а Энн и Коккерил так и встречались лишь за чашкой чая, и Эстер решила, что все ей привиделось, и нет между ними ничего, кроме дружеских отношений.

Оборудование мастерской, купленное ко времени женитьбы Питера, позволяло справляться со всеми заказами. Мастерство Эстер и качество ее работ заслужили уважение как деловых людей, так и рядовых покупателей. Мастерская Эстер была признана ювелирным миром, а это в свою очередь привело к увеличению спроса на ее товар. Торговцы серебром начали поставлять ей не только листовой прокат, но и отливки. Работа пошла быстрее, так как при получении готовых отливок Эстер экономила много времени на всякие подготовительные работы. Не приходилось уже ковать и плющить металл перед обработкой.

Вскоре в мастерской появился и первый ученик, сообразительный и расторопный парнишка по имени Линни. Он так привязался к мастерской, что собирался остаться после получения звания мастера.

— Должно быть, это место притягивает, — с улыбкой говорила Эстер.

Линни был способным пареньком. Он как-то нарисовал новую эмблему для мастерской Бэйтмен, а Питер сделал ее для Эстер. Место для эмблемы уже было. Хотели повесить ее над входом вместо старой, оставшейся еще от Джона Бэйтмена. Ее давно уже сняли за негодностью, так как и люди были другие, да и работа уже не та. С тех пор старый знак мастерской так и стоял у ворот соседнего дома, пока Эстер не унесла его в свою новую мастерскую.

Однажды утром в мастерскую примчался Линни и громогласно объявил:

— Новая эмблема готова, госпожа Бэйтмен.

Питер, стоя на лестнице, вколачивал последний гвоздь, когда Эстер вышла посмотреть. Наконец Питер закончил работу, проверил, надежно ли прибито, и спустился вниз. Лестницу убрали. Подперев руками бока, Эстер долго стояла и глядела вверх на новую вывеску мастерской. Ветер вздымал полы ее рабочего фартука и теребил тесемки на шляпе, но она, казалось, ничего не замечала.