Серебряное прикосновение

И снова потекли размеренные будни. Эстер целыми днями пропадала в мастерской. Вечерами приходил Питер. Последнее время он стал появляться гораздо чаще, чем раньше. Видимо, одиночество начинало тяготить его, а пустой дом действовал угнетающе. После смерти жены именно в одиночестве он искал спасения. Питер жил памятью об Элизабет, в воспоминаниях о ней черпал целебную силу. Но время лечит любую рану. Остается лишь грусть… и Питер стал чаще приходить к матери…

Обычно Эстер сидела за столом и при свете свечи делала новые эскизы. Она никогда не считала свои вечерние занятия работой, так как это приносило ей удовольствие и снимало накопившееся за рабочий день напряжение. Питер в основном бездельничал, развалясь в кресле, или ходил по дому с трубкой в зубах. Говорили редко, только если было о чем. Он не хотел ее отвлекать.

Питер был у нее в тот вечер, когда Эстер закончила один из рисунков, который ей самой очень понравился. Этот эскиз доставил ей такое удовольствие, какое редко получаешь от своих работ. Эстер, не вставая с места, показала его Питеру издали. Рисунок, видимо, так заинтересовал его, что Питер тут же поднялся с кресла и подошел к столу, за которым она сидела. Некоторое время он молча рассматривал эскиз, потом, наконец, выпрямился и сказал:

— Это лучшее из того, что ты когда-либо делала. Такое впечатление, что эта птица, живая и легкая, вот-вот взмоет ввысь.

— Да, меня всегда привлекали птицы. Когда я вижу их полет, хочется творить, хочется передать этот неуловимый момент, когда крыло плавно изгибается — взмах, еще взмах, и она парит…

— Ты сумела передать это движение.

В рисунке Эстер сочетались присущая ей композиционная простота и скромность с изысканной плавностью и гармонией линий. Это был эскиз серебряного подноса с элементами декора. На лицевой стороне выгравирована гора, увенчанная снежной шапкой, вершина уходит в небо сквозь облака.

— Я рада, что тебе нравится.

Его похвала значила для Эстер гораздо больше, чем Питер мог себе представить. Это было признанием ее таланта, совершенства ее художественного мастерства. Только теперь у Эстер появилась уверенность в себе, только теперь она полностью могла полагаться на свои силы, не оглядываясь назад и не страшась будущего. Именно к этому она стремилась всю свою жизнь.

Питер давно уже ушел, а Эстер все еще взволнованно ходила по комнате. Наконец она погасила свечу и поднялась в свою спальню. Чувствуя небывалый подъем, Эстер подошла к окну и распахнула его настежь. В комнату ворвался холодный весенний ветер. Смеркалось. В «Ройял Оук» было полно народа, как, впрочем, и всегда по вечерам в субботу. В этот час обычно приезжают из города подмастерья, собираются свои деревенские парни и девушки, да приходят солдаты из местного гарнизона, пестреют в толпе их красные кители, и начинается веселье. Эстер прислушалась. Этот веселый гам никогда не раздражал ее, и даже наоборот, эти звуки навевали приятные воспоминания… Юность… Джек и Марта тогда содержали гостиницу Хиткок.

На небе висела яркая луна. Из рощицы Уильям мельком увидел мать, ее светлое платье, кружевной манжет рукава и кисть руки, распахнувшей настежь обе створки, потом все исчезло в черной зияющей глазнице. Но Уильям чувствовал, что Эстер все еще стоит у окна и смотрит на улицу. Хотя он и понимал, что она его все равно не увидит, Уильям все-таки отступил назад в сень спасительной темноты, скорее из осторожности, чем из опасения, и стремглав бросился к калитке, за которой начиналась усадьба Эшдейлов. Уильям давно уже не ходил в особняк через парадный вход, так как приведенные в порядок аллеи и расчищенные садовые дорожки делали фигуру человека заметной от самых центральных ворот, а лунными ночами видно, как на ладони. Однако Уильям нашел выход из положения. Теперь он ходил через черный ход. Позади особняка Эшдейлов раскинулась огромная лужайка, выходившая под навес, где Уильям обычно и ждал Сару.

Вот он, наконец, у цели. Уильям перевел дух, достал ключ и хотел было вставить его в замочную скважину, как вдруг заметил под дверью белый квадратик. Уильям медленно поднял с пола конверт и разочарованно вздохнул. Он догадался, что Сара, видимо, не сможет прийти. Хотя она, наверное, была здесь несколько минут назад, ведь не приходила же она сюда засветло. Заходить внутрь Уильям не стал, расположился тут же на ступеньках, достал фонарик и распечатал конверт.

Лицо его помрачнело, когда он прочел ее послание. Она писала, что между ними все кончено, что за эти несколько недель она успела хорошенько подумать и решила, что лучше им не встречаться. Сара никогда не любила меня, думал Уильям. Теперь ключ от особняка не нужен, она все равно никогда не придет. Можно выбросить, а можно и оставить — вдруг пригодится. И своим ключом от калитки она сегодня пользовалась последний раз, теперь уж, наверное, спрятала его так, что и сама потом не найдет… никогда не найдет…