Серебряное солнце (СИ)

Учиха явился бесшумно, как призрак, ускользнув и от людей в парке, и от случайных прохожих. Дверь не стукнула, половицы не скрипнули. Замер у входа, оценивая происходящее. Нахохлившегося, как воробья, Дейдару. Поникшего Кабуто. Настороженно поблескивающего глазами Кисаме. Захотелось легонько стукнуть кулаком об косяк — как знакомо! Опять мир шиноби, опять воспитание шиноби… Вместо этого Итачи скользнул вперед и обнял Кабуто за плечи.

— Все хорошо, волчонок.

Тот судорожно вцепился в него, стараясь дышать глубже и увереннее. Собственное отчаяние было легко заглушить — забыть о нем, не обращать внимания. Но чужое… Чужое выливалось на него мощным потоком и блокироваться привычными методами не желало.

— Итачи… — тихо проговорил он. — Найди того мудака, который сидит в уголочке и страдает, а?.. Очень фонит сильно.

— И утешить его? — без особого энтузиазма поинтересовался Учиха.

— Вроде того… Но достаточно будет и просто сбить с волны.

— Хорошо…

Итачи вполне допускал мысль, что страдать может и какая-нибудь девица в соседней комнате, которую бросил кавалер, но решил действовать по порядку. Поэтому коротко поцеловал Кабуто в губы, встал, шагнул к Дейдаре…

Подрывник подобрался, готовясь то ли к драке, то ли к беготне по улицам.

Кисаме с усмешкой откинулся назад, упираясь рукой в пол и готовясь наслаждаться зрелищем.

— Страдаешь? — Итачи постарался вспомнить навыки обращения с маленьким Саске и спроецировал их на Дейдару.

— А? — подрывник ошарашено вытаращился на Учиху. Чего он точно не ожидал, так это довольно аккуратных объятий.

— Страдаешь. А почему?

— Учиха, ты это… Руки убери, — Тсукури попытался опасливо попятиться.

— Не бойся, кунай под рёбра не всажу, — хмыкнул Итачи. — Так почему?

— Что почему?

— Почему страдаешь?

Кабуто захихикал. Тяжелая, давящая волна исчезла, а на вконец охреневшую мордочку Дейдары можно было любоваться и любоваться. Что косвенно подтверждало, что генератором этой волны был как раз подрывник.

— Учиха, ты страшный… — Тсукури все-таки вывернулся из-под руки и с ногами залез на табурет, словно нервная дамочка, спасающаяся от мыши. Ладонь подрывника уже нырнула в сумку с глиной.

— Что, простых вопросов боишься больше, чем шарингана? — хмыкнул Итачи, разлохмачивая ему волосы.

— Хошигаке, что здесь происходит вообще? — жалобно пискнул Дейдара.

Кабуто ещё раз нервно хихикнул, но все же сжалился и решил пояснить сам:

— Неконтролируемый приступ сенсорики. Почувствовал чужое отчаяние и не смог заблокировать или ослабить. Выход? Заплакать самому, убрать источник отчаяния… А может ещё зафонить сильными активными эмоциями поблизости, чтобы заглушить. Не могу точно сказать, откуда пришло…

— Но следуя методу исключения, стоило начинать с тебя, — спокойно закончил Итачи. — Хаджиме, иди сюда.

Тот подошел и сразу же прижался, притянутый, как магнитом. Дейдара снова ощутил приступ зависти, до того правильно и естественно это смотрелось. А уж нежная улыбка на лице Учихи и вовсе выбивала почву из-под ног.

А в следующую секунду его деликатно потянули за руку, приглашая… Присоединиться?

Кабуто на мгновение снова захлестнуло черной пеленой, затем она схлынула… И он тоже протянул руку вперед, притягивая Дея к себе. И все-таки Итачи — чудо. Памятник при жизни, занесение в книгу особо редких, ценных и охраняемых сокровищ — это как минимум. Такая чуткость…

Тсукури колотило так, что зубы дробь выбивали — слишком много сильных и противоречивых эмоций накатило за короткий промежуток времени. Он не мог определиться, что обо всём этом думать, что чувствовать и как вообще дальше быть…

— Эй, Дейдара, расслабься. Просто не думай, ладно?

Подрывник кивнул, стараясь сжать зубы так, чтобы не прикусить язык. Кабуто первым потянулся к нему, обнимая.

— Успокойся, ладно? Пожалуйста…

— У-усп-покоишься т-тут… — Дейдара прижался к нему, как мокрый и замёрзший птенец.

Якуши прижал к себе деточку, баюкая, отогревая и одновременно — делая шаг назад, утягивая его к Итачи.

— Всё хорошо… Всё хорошо… Что тебя беспокоит?

— Хаджиме… Волчонок, — Учиха коснулся плеча, приобнял. — Ты забываешь, что для шиноби привязанности считаются гибельными. А уж хотеть их — и вовсе дикая глупость. Особенно для нукенина.

— А… Да… Забываю, — вздохнул он. — Какая несправедливость. Мне разжать руки?

— Лучше не стоит. Иначе эту гостиницу всё-таки взорвут, — Итачи улыбнулся уголками губ. А потом наклонился к Дейдаре: — Мы нукенины. S-класс. За наши головы назначена такая награда, что, получив её, можно всю жизнь провести в роскоши. И мы можем сдохнуть каждый день. В любой момент, просто нарвавшись на слишком сильного противника или незнакомый яд. Оно стоит того, чтобы отказывать себе в желаемом?

Тсукури зачарованно мотнул головой. Такого Учиху он не то что не видел — он и представить никогда не мог.

— Так и забей на правила или о чём ты сейчас думал.