Серебряное трио (СИ)

Как бы то ни было, Малфой молчит. Просто не может сдать Гарри. А тот смотрит на него с надеждой и благодарностью, и слизеринец думает, что хотя бы ради того, чтобы увидеть подобный взгляд, стоило раз в жизни прислушаться к своей неожиданно начинающей просыпаться совести.

– Да, – ещё раз подтверждает Драко. – Поттер был там.

Пэнси встаёт с дивана, подходит к окну, на котором он сидит и вглядывается в темноту. Блейз всё ещё стоит посреди комнаты, думая о своём и не подходят к ним.

– Это правда, что скоро будет война? – как-то отстранёно интересуется Паркинсон.

– Судя по всему, да, – вздыхает Малфой.

– Знаете, – произносит она, – я думаю, всё ещё наладится.

Но на её слова друзья лишь с иронией хмыкают. Верить в лучшее нужно всегда, но сейчас происходят слишком страшные вещи, и надежды на лучший исход остаётся всё меньше. Только бы выжить в страшном противостоянии двух сил, в котором каждый из них всё ещё не смог до конца выбрать сторону.

***

Драко сидит на ступенях лестницы, которая ведёт в слизеринские подземелья. Пожалуй, ученики этого факультета единственные, которым не страшно по вечерам находиться вне своих комнат. Снейп к ним относится хоть немного милосерднее, чем к другим. Однако, даже несмотря на это, не у многих возникает желание где-то разгуливать, поэтому Малфой в поисках одиночества не стал далеко уходить, рассудив, что никто здесь не появится.

Факелы, висящие на стенах, как всегда, размеренно трещат. Странная вещь огонь. Века сменяются, люди рождаются и умирают, мир то и дело оказывается на грани гибели, а огонь всё горит и горит, такой сильный, величественный. Ничто не может его потушить. Целую планету погубить можно, а огонь нет. Если Волдеморт захватит власть, умрут все магглы и маглорождённые, а он будет по-прежнему пылать. Если победит другая сторона, всех пожирателей, в том числе и Драко, посадят в Азкабан, где они вряд ли долго проживут, а огню ничего не сделается. И когда, вне зависимости от того, кто в этой войне выиграет, все они умрут, потому что никто не бессмертен, огонь всё равно будет гореть так, как горел с самого сотворения вселенной.

Малфой задумчиво смотрит на языки пламени. Хотел бы он им быть? Пару лет назад, пожалуй, да. Но сейчас определённо нет. Ему не нужно бессмертия и он не боится смерти. А когда не боишься смерти, гораздо проще выбрать то, что считаешь нужным. Когда нечего терять – можешь рисковать.

Вопреки его желанию побыть одному, уединение всё-таки нарушается.

Нахмурив брови, он резко оборачивается.

Двумя ступеньками выше стоит младшая Гринграсс, увидев которою, он вдруг, сам того не ожидая, успокаивается.

– Я не помешала? – неловко спрашивает она.

Драко отрицательно качает головой. Странно, но раздражение проходит.

Тогда Астория присаживается рядом с ним.

– В гостиной очень много народу, – поясняет она. – Они устроили очередную гулянку, а мне захотелось тишины. Ты здесь по этой же причине?

– Отчасти.

– Я думала, что ты всегда являешься заводилой.

– Пожалуй, всегда так и было, – усмехается Малфой. – Но бывает нет настроения. Да и люди со временем меняются.

Раньше он бы просто пошёл и напился, стараясь убежать от гнетущих размышлений, но сейчас мыслей слишком много и ничто не поможет от них избавиться.

– Время… – задумчиво повторяет она. – Возможно, ты прав. Мне вообще кажется, что за последние полтора года столько всего изменилось. Возникает ощущение, что прошло не восемнадцать месяцев, а целая жизнь.

Непонятно, что её вдруг сподвигло начать философствовать, но Малфой, который обычно не любит чужих рассуждений, ни с того ни с сего остаётся заинтересованным её репликой.

– Почему? – не понимает он, переводя на неё удивлённый взгляд.

Гринграсс выглядит даже младше своих лет. Она такая маленькая, худенькая. Мягкие кудряшки сейчас стянуты в высокий хвост, аристократичные черты лица, как и у него самого, оттенены светом факелов, который при этом подчёркивает и её миловидность, не совсем свойственную строгой внешности потомков таких родов, как её.

Вообще Астория чем-то отличается от большинства людей, которых он встречал. В ней есть что-то несколько отстранённое, кажется, будто она явилась вовсе не отсюда. И каждый раз, когда он видит её, у него возникает ощущение, что он касается частички совершенно другого мира.

– Совсем недавно мы ещё не знали, что вернётся Тот-Кого-Нельзя-Называть. А потом началось всё это, – она неопределённо разводит руками. – И, наконец, сейчас мы стоим на грани войны.

– Действительно.

Драко и забыл, что, в отличие от него, которому с детства об этом твердили, многие не знали, что Тёмный Лорд однажды восстанет.

– Это ведь правда, что будет война?

Уже второй человек за этот день задаёт ему этот вопрос. Только вот, в отличие от Пэнси, Гринграсс не знает о его причастности к действиям Волдеморта и его соратников.

– А почему ты спрашиваешь у меня?

– Не знаю, – пожимает плечами. – Ты старше, у тебя отец, насколько мне известно, имел какое-то отношение ко всему этому…